Высокий джентльмен поклонился.
— Если таково ваше желание, прекрасная королева, вы можете только приказать.
Его голос пробудил в ее груди тревожные воспоминания, и Джорджина сразу насторожилась.
— Но вы совсем не похожи на Оберона, — сказала она. Ей не хотелось разрушать волшебные чары, которыми, казалось, окутывал и лунный свет.
Пастух засмеялся глубоким хрипловатым смехом. Джорджина слышала этот смех совсем недавно.
— Это потому, что я не царь фей и эльфов, моя королева, — ответил высокий джентльмен и добавил: — К сожалению.
Его глаза жадно смотрели на ее лицо, будто он старался запечатлеть каждую черточку в своей душе.
— Кто вы такой? — спросила Джорджина.
Она хотела отступить на шаг от этого незнакомца, который все больше напоминал ей того, чей голос она уже не мечтала услышать. Но за ней были железные перила балкона, и отступать она уже не могла.
— Скажите мне, кто вы такой, сэр? — потребовала она. Пастух рассмеялся снова.
— Я осел, моя сладкая Титания, — ответил он и еще раз поклонился, но Джорджина заметила горечь в его голосе. — Пришел в Лондон увидеть королеву.
Дрожь охватила ее, Джорджина поняла, кто этот пастух.
— Это кот пришел в Лондон, чтобы увидеть королеву, — поправила она его. — Кот, а не осел. И кот поймал маленькую мышку под стулом. Помните?
Ведь это была строчка из детской считалки.
— Да, конечно, помню, Титания. Так оно и было. Но это не имеет значения. Кот или осел. Этот осел пришел не для того, чтобы просто взглянуть на королеву или даже поймать для нее мышку, — страстно сказал Джек Хемптон, наклоняясь к ней. — Мне нужно гораздо больше, сладкая Титания.
Прежде чем Джорджина поняла, что он имеет в виду, Джек схватил ее и прижал к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание и закружилась голова.
Его губы были очень требовательны. Она не успела ничего сообразить, как ее губы раскрылись сами и приняли его, а ее руки вцепились ему в плечи. И вот она уже бесстыдно прижимается к нему всем телом.
Из-за портьеры донеслось деликатное покашливание. Они быстро отпрыгнули друг от друга. Джорджина перепугалась насмерть. Пастух ответил глубокий поклон и поднес палец к губам.
— Всегда к вашим услугам, моя королева, — насмешливо сказал он.
Затем он повернулся и, ни говоря больше ни слова, исчез за портьерой.
Джорджина осталась стоять, в ужасе и смущении глядя на французского шевалье, который держал бокал пунша.
В эту ночь Джорджине снились влюбленные пастухи, преследовавшие в лесу хохочущих нимф и страстно целовавшие их при лунном свете. Когда один, особенно настойчивый пастух поймал свою нимфу недалеко от ручья и стал покрывать ее тело поцелуями, Джорджина с удивлением обнаружила, что эта бесстыдная нимфа она сама.