Ирена издала удивленное восклицание на своём родном языке, но не стала возражать, а помогла найти то, что мне было нужно. Когда платье, подсвечник и фарфоровая кошка были сложены на моей кровати, Ирена поде ша к портрету, зиявшему безобразными порезами, намереваясь повернуть его лицом к стене, но я остановила ее:
— Оставьте его в покое. Пусть игра будет видна.
Ирена вгляделась в полотно, и я услышала, как она пробормотала:
— Кто-то вырезал нолик.
— Да, чтобы закрыть игру.
— Это сделали вы? — спросила Ирена.
— Конечно. Теперь крестик никогда не сможет выиграть.
— Хотелось бы мне в это верить. Но реальные действия — это не игра.
— Лора знает, кто этот крестик, и я думаю, что вы, вероятно, тоже догадались.
Она посмотрела на меня с другого конца комнаты, и на мгновение мне показалось, что она скажет, кто он. Но Ирена направилась к двери со словами:
— Я не уверена, а допустить ошибку было бы непростительно.
Переодевшись в свою одежду — свитер и юбку, я подошла к книжному шкафу, где хранились принадлежавшие Лоре альбомы с газетными вырезками, и взяла тот, в котором были материалы, охватывающие период от момента убийства Кэса и до конца следствия. Пододвинув стул к окну, я начала листать альбом, толком не зная, что ищу, но слова Лоры поставили меня в тупик и заинтриговали. Она сказала, чтобы я побыстрей возвращалась, не я заставлю ее подождать. Пусть поломает голову над тем, что я могу предпринять.
Отчет был мне знаком, но, вчитываясь в его строчки, я обратила внимание на то, что эти записи были более полными, чем те, которые наклеил в альбом мой отец. Переворачивая по мере прочтения одну страницу за другой, я заметила, что над некоторыми из них поработали чьи-то руки. Кто-то тщательно изучил эти страницы и кое-какие абзацы вырезал. Он поработал основательно, и, хотя в основном изъятия были незначительными, толком разобраться в изрезанных статьях стало невозможно. Еще немного полистав альбом, я подошла к двери и позвала Ирену.
Когда я показала ей изуродованные страницы, она, не очень удивившись этому, взяла альбом из моих рук и принялась внимательно изучать оставшийся текст.
— Если вы видели эти вырезки прежде, возможно, вы вспомните, чего не хватает, — сказала я.
Через несколько минут она вернула мне альбом:
— Я не помню. Но если это важно для вашего произведения, вы могли бы спросить мисс Уорт. Она наверняка знает. Хотя может вам и не сказать.
— Но кто мог бы это сделать? — допытывалась я. — У вас есть какие-нибудь предположения?
На минуту мне показалось, что Ирена уклонится от ответа. Затем она передумала: