Я взглянула на нее с удивлением. Разве ей известно что-нибудь такое, чего не знает Лора? Интересно, куда она клонит.
— Спасибо. — Я открыла дверь. Все шторы в комнате были задернуты, но свисавшая с потолка лампа под шелковым абажуром отбрасывала желтый круг света в центре комнаты, оставляя углы полутемными. Удушливый запах пыли и камфары бил в ноздри. Никто не позаботился о том, чтобы проветрить комнату для гостьи. Или, вопреки своим обещаниям, они и не собирались устраивать меня поудобнее? Хотят, чтобы мне было плохо, и я не задерживалась здесь?
Уловив неожиданное движение в. глубине комнаты, я застыла на пороге с Иреной, заглядывавшей через мое плечо. Откуда-то из мрака раздался резкий, скрипучий голос:
— Я ждала вас.
Приглядевшись, я узнала Дони Жаффе, восседавшую на сундуке, скрестив короткие ножки, не достигавшие пола. Она сменила свитер и широкие штаны на какой-то серо-буро-малиновый наряд, от которого рябило в глазах. Если Майлзу стукнуло шестьдесят, этой даме было лет на десять меньше. Так, по крайней мере, сообщалось в печати, если память меня не подводит.
Ирена, стоявшая позади меня, что-то неодобрительно пробурчала. Дони немедленно отмахнулась от нее костлявой ручкой.
— Все в порядке, мисс Варос. Я позабочусь о мисс Холлинз. Вы можете вернуться к Лоре.
Ирена удалилась, не проронив ни звука, но по ее напряженной спине было видно, что она глубоко оскорблена.
Войдя, наконец, в комнату, я бросила алчный взгляд на кушетку. Но если Дони и заметила его, то не обратила внимания.
— Как чудесно, что они устроили вас именно здесь! — воскликнула Дони. — Эта нора была недоступна. Сюда запрещалось входить. Представьте, что вы живете в доме, где есть комната Синей бороды, куда входить запрещено!
Я изучала ее с интересом писателя, подавляя страстное желание улечься на кушетку. Подобно актрисе, писатель тоже должен быть наблюдателен и подмечать малейшие проявления характера человека.
— Я бы не сказала, что у Лоры Уорт, как актрисы, были тайны от публики, — промолвила я с улыбкой. — В известном смысле все эти вещи — достояние общества. Их описывали, обсуждали, фотографировали, регистрировали.
— И затем спрятали от чьих-либо взглядов.
Дони, соскочив с сундука, постучала по его крышке длинными ноготками.
— Возьмите этот сундук, к примеру. Почему его запирают с тех пор, как мой брат и я приехали сюда? Вы — репортер, вам должно быть интересно.
— Не совсем так, — возразила я. — Я не репортер. Сенсации — не моя добыча. Меня интересуют личности.
— Да, конечно, я неудачно выразилась. Я читала ваши вещи. Про Барбару Стрейзанд — не так уж доброжелательно. Но очень хорошо написано. Вы прекрасно пишете. Собираетесь так же круто обойтись с Лорой Уорт?