— Какая-нибудь пациентка доктора Флетчера, — пренебрежительно усмехнулась Ирена.
— Пусть так, но отсюда вовсе не следует, что она солгала. Лжесвидетельство — дело серьезное. А почему, собственно, у вас возникли такие подозрения?
— Мисс Уорт говорила со мной, — пояснила Ирена. — Когда я только что познакомилась с ней, она много рассказывала об этом. Ее это мучило, и она снова и снова возвращалась к одному и тому же: как это произошло? Что случилось в ту ночь на съемочной площадке?
— Она подозревает, что Майлз не весь спектакль просидел в театре? -
Быстрым, порывистым движением Ирена отобрала у меня альбом и, захлопнув его, отнесла на место.
— Вы журналистка, — бросила она через плечо. — Впрочем, зачем мне давать вам такие сведения? Все равно никто их не опубликует. Не о чем и толковать.
— Но ведь я как-никак прихожусь Лоре дочерью. Вы забываете об этом.
Она устремилась ко мне через всю комнату, пытливо всматриваясь в мое лицо и как бы подвергая сомнению увиденное.
— Но вы не из тех, как я полагаю, дочерей, кто любит свою мать и дорожит ею?
— А как я могла быть такой? — всплеснула я руками. — И разве она заслуживает такой преданности?
— Вы спрашивали меня о миссис Жаффе. Я сказала только, что она слишком явно ищет улики и слишком громко рассуждает о них. И я объяснила вам причину. Вот и все. Дело-то закончено.
— Кончено и забыто. И больше никто не вспоминает о нем?
— Мисс Уорт не может о нем забыть. Ее преследует прошлое. Правда освободит ее или убьет, но она все еще пытается разгадать эту тайну.
— Как странно вы говорите! — удивленно воскликнула я. — Правда освободит ее или убьет. Ведь это было так давно, прошло много лет.
Пожав плечами, Ирена вернулась к сундуку с карминным платьем, переброшенным через руку.
- Наверное, она считает себя виноватой. Я думаю, ее мучают угрызения совести. Она считает себя в какой-то мере ответственной за то, что тогда произошло. Может, потому, что двое мужчин поссорились из-за нее. Она говорила, что испытывает чувство вины. — Ирена указала на портрет. — Она делает такие дикие вещи, терзает свой портрет, возможно, потому, что казнит себя за свои прошлые поступки.
— Зачем вы поворачиваете этот портрет лицом к стене? — поинтересовалась я. — Давно он так висит?
— Со времени ее замужества, — ответила Ирена. — Она считает, что ее внешность не выдерживает сравнения с той дамой, что на портрете, и поэтому ее муж больше не любит ее так, как любил когда-то. Однажды вечером мы нашли ее плачущей у портрета. Доктор Флетчер сам повернул портрет к стене, и с тех пор я сохраняю его в том же положении.