Внезапно он вспомнил, что надо же ее поцеловать. Ведь Лидия считает, что Джинни — мать его ребенка, она очень удивится, если он ее не поцелует.
Филип приблизился к Джинни и осторожно поцеловал в щеку. Кожа у нее была теплая, а волосы мягкие, как шелковые нити, которыми вышивала его мать.
Тут его мысли смешались, сердце бешено забилось. Он прижал к себе ее голову и попробовал языком ее помаду. Она имеет, решил он, сексуальный привкус. Да, именно так — сексуальный.
Ему захотелось тотчас же отнести Джинни в спальню, опустить на кровать и зацеловать до бесчувствия.
Словно издалека долетели до него слова Лидии, он повернулся к ней, пытаясь понять, о чем речь.
— …и пройтись по магазинам в Афинах, — закончила она.
Так вот в чем дело! Они собрались отправиться в Афины! Без него! В Афины, где с ними может случиться все что угодно! Он просто обязан сопровождать их.
— Я как раз собирался вернуться в Афины. Вы можете поехать со мной.
— С тобой? — Лидия бросила на Джинни отчаянный взгляд.
Филип, который в этот момент взял чашку Джинни и отпил немного кофе, ничего не заметил.
А Джинни изо всех сил старалась не показать охватившего ее возбуждения. Конечно, надо было сказать Филипу, что это чисто женское мероприятие и ему там делать нечего. Но сейчас, когда на ее щеке еще не остыл его поцелуй, она не могла. И в конце концов, они ведь собирались остановиться в его квартире.
— Но мы же только пройдем по магазинам, — пробормотала Лидия.
— Вы обе — женщины!
— Поосторожнее! Это попахивает мужским шовинизмом, — сказала Джинни.
— С каких это пор забота о женщинах стала называться шовинизмом?
— С тех самых пор, как ею занялись такие высокомерные типы, как ты!
— Нелогично.
— Ну какое это имеет значение? — попробовала утихомирить их Лидия.
— Огромное! — не сдавалась Джинни. — Если бы Филип в детстве получал побольше шлепков от тебя и твоих сестер, он бы так не задавался.
— Задавался! — фыркнул Филип.
— Он не всегда такой, — сказала Лидия.
— Сомневаюсь! — возразила Джинни, видя выражение его лица.
— Джинни, а у тебя есть сестры? — спросила Лидия.
— Нет, ни одной.
— Бедняжка! — посочувствовала Лидия. — Тебе, наверное, было очень одиноко, когда ты была маленькой.
— Не особенно, — успокоила ее Джинни, — у меня же была…
И вовремя прикусила язык. Чуть было не рассказала про Бесс! Лидия начнет интересоваться, Филип по ее ответам поймет, что она почему-то не хочет говорить про единственную двоюродную сестру, примется задавать вопросы и выпытает, что настоящая мать Дэймона — Бесс! А Бесс в качестве противника Филипа будет выглядеть более чем бледно. Ни в коем случае нельзя упоминать ее имени!