Командир полковой разведки капитан Жила, присмотревшись к Игорю, понял, что этот тощенький очкарик может не только с бумажками да переводами возиться, но достаточно толково соображает и в оружии нашем, немецком, и решил приобщать его к тонкостям разведки, да и дублер толковый был нужен. Первый раз, когда Игоря взяли в поиск, он дополз с группой до того места, где начинались наши минные поля. Там Жила, тихо тронув его за плечо рукой, показал оставаться на месте, дальше не ползти.
— Полежи, подрожи! — расслышал Игорь шепот капитана, и группа тихо, неспешной змеей уползла в сумерки по тропе, нащупанной саперами. Лежать одному в темноте, в снегу, не видя, не зная, что там впереди, не имея возможности вернуться без группы. «Полежи, подрожи…» «Вот еще!» — фыркал про себя новоявленный разведчик, первый раз подбадривая себя, прогоняя озноб страха. Время тянулось. Наконец зашуршал где-то снег, легкие звуки в темноте указали: группа возвращается. Тихо, почти беззвучно темная змея проползла мимо, саперы за ней закрывали проход.
Такое «полежи, подрожи» Жила проделал с новичком три-четыре раза. Раза два наших обнаруживали, тогда впереди возникала перестрелка, вспыхивали ракеты, чиркали трассирующие. Лица возвращавшихся были хмурые: потеряли товарища. Потом Игоря уже брали в поиск в группе обеспечения, которая страхует отход. А потом, потом началась тяжелая фронтовая работа в разведке, в основном по ночам: выслеживание, подслушивание, подготовка проходов в линиях заграждений и тому подобное.
И на всю жизнь благодарен был Игорь капитану Жиле за науку. Многочасовые высиживания с ним на наблюдательных пунктах, на какой-нибудь сосне — «вороньем гнезде» с биноклем или стереотрубой не проходили даром. Глаза привыкали зорко осматривать местность, запоминать, обращать внимание на каждую мелочь, научились примечать неприметное. Именно мелочи, незаметные подчас, могли стать роковыми для разведчиков: хрустнул сучок, облетел с еловой лапы снег; когда на других он лежит спокойно, застрекотала сорока, тропа непонятно вильнула вбок… Или — в окопах противника вместо звучавшей ранее губной гармошки или тявкавшей собаки появились новые звуки, — да мало ли что? Умей только вглядываться, вслушиваться. И, если нет рядом толкового наставника, собственный опыт может уже и не пригодиться: будет поздно!
Игорь постиг простую истину разведки: один ты ~ ничто. Только какая-то необъяснимая связь без слов между людьми, взаимопонимание с полуслова, полужеста, взгляда обеспечивает общую безопасность группы, успех. Вот уползает в ночь змейка из восьми-двенадцати человек — плотная, слитная — как позвонки той змейки, стремишься, чтобы головой чувствовать ноги ползущего впереди, ни звука издать нельзя. И как стая птиц в небе летит плотно, слитно, как бы подчиняясь единой команде на виражах, так и разведчики в ночи, обговорив все «на берегу», молча и слитно делают одно дело. В стрелковой роте можно накричать, толкнуть, потянуть за шиворот, а тут кроме как едиными действиями, вослед командиру, работать нельзя. Но вот вдруг обнаружили, обстреляли, каждый понимает, что отходить, убегать, думая только о себе — верная гибель и тебе, и тем, кто рядом. Из ситуации выберется только слитная, сплоченная группа: спасет раненых и вынесет убитых.