— Хорошо не помню... — сказал Буклин, пытаясь подавить страх. — Вполне возможно. Даже вероятно. Я не упомню всех мест, где бывал, и людей, с которыми довелось в те дни вести переговоры. Мы не хотели лишнего кровопролития и пытались воздействовать на высокопоставленных лиц... Стрюков — видный деятель в городе, к его голосу прислушивался и сам атаман; в отличие от вас мы против ненужных жертв.
— Хватит заливать! — прервал его Аистов. — Уже не раз слышали и знаем, за что вы и против чего. Ты вот что скажи, Корнеева, не заметила: ругались они или бражничали, как добрые дружки?
— Чтоб особенно бражничали — не заметила, не хочу лишнего наговаривать. Обедали вместе. В столовой. Я подавала на стол.
— Вино было? — спросил кто-то.
— Было, — коротко ответила Надя. — Три бутылки рейнского.
— Все вылакали? — раздался чей-то веселый голос.
— Выпили, — все так же коротко и строго ответила Надя. И, обращаясь к Аистову, пояснила: — Ни споров, ни ссор я не заметила. Слышала, разговор шел о зерне, о хлебе, но подробностей не знаю. Когда господин Буклин уходил, Иван Никитич провожал его до самых ворот.
— На прощанье не целовались?
— Нет. — Надя улыбнулась, но сразу же лицо ее стало строгим. — Но прощались, как бывает, по-хорошему. А господин Буклин несколько раз повторил, что мы, мол, в обиду не дадим. О ком шла речь — не знаю. Я что хотела?.. Хотела сказать, что нехорошо господину Буклину отнекиваться и говорить неправду.
Буклин несколько раз пытался прервать Надю, но его одергивали, когда же он услышал последние ее слова, не выдержал и, рванувшись к столу, завопил:
— Прекрасно! Гениально! Соберите всех горничных и кухарок, уверяю, сплетен для подобного «политического» разговора найдется вдосталь. Мне стыдно, товарищи, присутствовать при этой, с позволения сказать, комедии!
— А кухарок-то да горничных мы не чураемся, — улыбаясь в усы, сказал Кобзин, — его развеселила вспышка Буклина. — Кто был ничем, тот станет всем! Или вы не согласны?
Буклин не ответил. Он уже ругал себя за излишнюю горячность и, сделав знак своим спутникам, стал настойчиво пробираться к выходу.
— Товарищи, пропустите господина Буклина, — попросил Кобзин.
Эсеры шли к двери меж двух живых стен, провожаемые насмешливыми взглядами и не менее насмешливыми репликами.
— Молодец, Корнеева! — пробасил Аистов, когда Буклин вышел. — Помогла по мордам отлупить эту контру. — Он собирался сказать еще что-то, но в это время дверь приоткрылась и в просвете показалась голова дежурного красногвардейца.
— Товарищ Кобзин! Там, во дворе, эскадрон. Из разведки вернулись. Вызывают Надю... — он хотел пояснить, какую именно Надю, но не знал ее фамилии и весело добавил: — Продовольственную, словом, насчет питания. Есть просят.