— Сейчас иду, — отозвалась Надя и метнулась к двери.
— Корнеева! — окликнул ее Кобзин. — Ты, наверное, приходила по делу? Давай говори.
Надя хотела было сказать, что зашла совершенно случайно, но тут же устыдилась своего малодушия.
— Я пришла спросить, ну, узнать, может, вам сюда принести поесть? Никто ведь ничего не ел... А там у нас второй котел поспел.
— Вот это нарком по продовольствию! — одобрительно сказал Аистов. — А поесть нам и вправду не мешает. Меня даже маленько подташнивает, под ложечкой сосет...
— Хорошо, что напомнила, — улыбнулся Кобзин. — А то мы любим разговаривать, нас, как говорится, медом не корми, только дай покалякать!
— А на поверку выходит, даже самому лучшему оратору подкрепляться не мешает, — сказал пожилой красногвардеец.
— Так я сейчас принесу, — с готовностью сказала Надя.
— Нет, не стоит! — решительно возразил Кобзин.
— Ты не очумел, комиссар?! — оторопело глядя на него, спросил Аистов. — Или голодовку объявить собрался? Тогда хоть поясни, по какому случаю! Уж ежели помирать, так с музыкой, падать с коня, так с хорошего, лезть на дерево, так на высокое, ну, а голодать, так не из-за Буклина.
Слова командира отряда вызвали веселое оживление.
— Голодовка пока не запланирована, — в тон Аистову отозвался Кобзин. — И поэтому предлагаю, как только Надя накормит разведчиков, устроить коротенький перерыв и с котелками явиться пред ясные очи нашего комиссара по снабжению. Как все, так в мы. Никому никаких предпочтений! Равенство во всем: и в риске, когда идем в атаку, и в теплом угле, и в куске хлеба. Так, товарищи?
Послышались одобрительные возгласы:
— Правильно, Петр Алексеевич!
По лицам, хотя суровым, но подобравшим, по взглядам строгих, вдруг потеплевших глаз Надя поняла, как сильна связь между этими людьми и комиссаром; его уважают, ему верят. Нет, не зря хвалил своего комиссара Семен Маликов! А ведь в доме Стрюкова каких только ужасов о нем не говорили.
Выходя из кабинета, Надя заметила Обручева. Он сидел на корточках, прислонившись спиной к стене. Лицо у него было не то безразличным, не то осуждающим, а может быть, просто грустным. Почувствовав взгляд Нади, он улыбнулся ей, как старой знакомой, но глаза оставались холодными и непроницаемыми. Надю это нисколько не удивило — у человека горе. Потерять отца! Это может понять только тот, кому довелось испытать всю горечь потери близкого человека.
Стемнело.
Мигающие блики костра, поддерживаемого под котлом, слабо освещали двор. Всюду вооруженные люди, кони... Не протиснуться. Надя с трудом пробиралась к костру. Поначалу ей показалось, что там творится невесть что, а самое главное — кто-то хозяйничает вместо нее и, быстро орудуя половником, раздает варево. Такого беспорядка она не ожидала и, поднимаясь на цыпочки, негодуя, пыталась разглядеть самозванца. Им оказался Семен Маликов. Раздавая душистый суп, он отпускал и веселые шутки. Увидев Надю, Семен состроил испуганную мину. Опустив в котел половник, сделал вид, что собирается бежать, и заговорщически обратился к выстроившимся в очередь красногвардейцам: