— И что с ними?
— Другим закажут. Завтра судить их будут. Кажется, ревтройка. Петр Алексеевич человек справедливый, так что лучше говорите ему все, как есть, без выдумок.
— Эх, Надя, Надя... — горестно вздохнул Стрюков.
— Не вздыхайте и не прикидывайтесь обиженным сиротой. Никто не поверит.
— Да не кричи ты, ради бога, — остановил ее Стрюков.
— У меня нет никаких секретов. Что сказала, где угодно могу повторить.
— Все ж не думал я, что ты такая, — снова вздохнул Стрюков, чувствуя, как закипает в нем ненависть к Наде. Сердце стало биться редко, но так напряженно, что удары отдавались даже в пальцах ног, толчками, да такими сильными, что казалось, при каждом толчке его подбрасывает. «Может, плюнуть на все, выхватить револьвер, влепить пулю в ее ненавистную харю?» — эта мысль, как огневая вспышка, пронзила его, пронзила насквозь. Искушение было настолько сильным и властным, что рука судорожно метнулась к карману, но тут же повисла, как плеть. Да, конечно, одно небольшое движение и... Но тогда второй выстрел надо направлять в себя. Нет, Стрюкову рано умирать. Он еще поживет!
— Веди...
В прихожей, составив винтовки в угол, прямо на полу спали красногвардейцы. На столе стояли солдатские котелки и другой немудрящий скарб, на стуле у голландки были развешаны портянки. В стороне тихо беседовали Семен Маликов и Обручев.
— А, вернулся! — весело воскликнул Семен, увидев Стрюкова, и, прикинувшись, что обрадован неожиданной встречей, шагнул к нему.
— Вернулся, — нехотя ответил Стрюков, всем своим видом показывая, что разговаривать с Маликовым не собирается. Потрясенный тем, что увидел в своем доме, он не всматривался в лица и, уже проходя мимо Обручева, ненароком оглянулся. Встреча была так неожиданна, что Стрюкова даже качнуло... «Неужто?»
Обручев понял, что старик узнал его, и, пытаясь предупредить, сделал рукой чуть заметное предостерегающее движение.
Надя заметила этот жест, но не придала ему значения.
От Кобзина Надя вышла растроганная: в присутствии Стрюкова комиссар поблагодарил ее и, сказав, что завтра ей предстоит много работы, посоветовал идти к себе и как следует отдохнуть. Она немного постояла в гостиной и вдруг почувствовала, что смертельно хочет спать. Рухнуть бы прямо на пол. Наверное, слаще такого сна ничего и нет. Она побрела к себе.
— Надя! — негромко окликнули ее.
Она узнала голос студента и поспешно обернулась.
— Извините, что я в неурочное время осмелился... — смущенно заговорил он.
— Ничего, пожалуйста...
— Я хотел с вами посоветоваться... Последние дни так богаты событиями, встречами... Кажется, будто прошло невесть сколько времени. И я никак не могу собраться с мыслями... Дело в том, что я решил, вернее, почти решил, остаться здесь, в отряде товарища Кобзина. Ну вот и хотел посоветоваться.