Семен уже собрался уходить, когда мимо прошел возвращавшийся домой Стрюков. Он сделал вид, будто не заметил их, но почти тут же появилась бабушка Анна, смущенно поздоровалась с парнем и, сославшись на какое-то дело, позвала Надю домой. Дома рассказала ей, как раскричался хозяин и велел, чтобы никаких свиданий с оборванцами возле его дома не было. Надобно сказать Семену, чтоб больше не приходил. Как ослушаться Ивана Никитича? Он не только родственник, но и хозяин.
Надя выбежала за ворота и все передала поджидавшему ее Семену.
Он нахмурил лоб, помолчал.
— Может, мне и в самом деле не приходить? А то взъестся на тебя... Загрызет!
Надя ответила, что она уже не маленькая и никто не может ей запретить с ним дружить.
Все ж у ворот они больше не встречались. Семен стал подкарауливать Надю по субботним дням, когда она возвращалась из гимназии. Они сворачивали в какой-нибудь глухой проулок и не спеша шагали там взад-вперед или же шли на излюбленное место за церковную ограду.
Церковный сторож, одноногий дед Трофим, не любил, когда в неположенное время сюда забиралась молодежь, и безжалостно выставлял за калитку. Семену и Наде он потакал, молчаливо разрешая им приходить, и здесь они просиживали иной раз до полуночи. К Наде дед Трофим относился особенно доброжелательно. Он хорошо знал ее отца, мать, бабушку Анну, считал их семью совестливой и честной. А вот Стрюкова дед недолюбливал, за глаза называл и живоглотом и кулаком-мошенником. Но это только за глаза. При встречах же с купцом всегда помалкивал, да оно и понятно: церковь построена на деньги Стрюкова, и здесь он был полновластным хозяином, — скажи Стрюков одно слово — и дед Трофим мог очутиться на улице, а старику, бобылю бездомному, да еще калеке, легко ли прожить? Перед Надей он не скрывал своего отношения к ее дяде, знал: не выдаст. Вообще при случае он любил поговорить с Надей, главным образом о прошлом, о том, как «воевал с япошкой на сопках Маньчжурских», где был тяжело ранен и лишился ноги. Но чаще рассказывал бывальщины из жизни форштадтских казаков. Частенько вспоминал, как ладно когда-то жили Корнеевы.
— Да, было...
Иван Никитич купил и у бабушки Анны дворовый участок. Заплатил не скупясь.
— За эти деньги, — говорил он, — вы в любое время отхватите себе усадьбу с пятистенным домом и разными постройками.
Но разве знала бабушка Анна, что вскоре деньги совсем падут в цене и на те бумажки, которые она получила от Стрюкова, можно будет купить лишь несколько стаканов каленых семечек?
Вначале, когда Корнеевы переехали к Стрюкову, жилось им сносно. Но с течением времени все изменилось. И Надя и бабушка Анна стали чувствовать себя в этом доме лишними. Стрюков начал покрикивать на них.