— Вдвоем не справиться с таким хозяйством, — подделываясь под его тон, сказала Надя.
— Ты об том не горюй! Говори — согласная или врастутырку пойдут наши дела? Нет, глупая, — рассмеялся Василий, — о чем завела!.. Там увидим, что и как. Понадобится, так можно и работников поднанять. Были бы денюжки, будут и девушки. Так что ты мне скажешь?
— Ох и жаден ты, Василий! Нехорошо.
В этих словах Василию почудился не отказ, а что-то похожее на нерешительность, вызванную, скорее всего, боязнью: а вдруг да дознаются?
— Ты не сумлевайся, не боись! Подумают, что мы в огне сгорели, — стал он уговаривать ее, уже и мысли не допуская, что она может отказаться. — Еще и жалеть будут! Мы, знаешь куда, к башкирцам подадимся! Или же к киргизцам! За Соляным городком такие степи — ни конца, ни края. Я сам оттудова, знаю! Ты долго не думай...
Надо отвечать, дальше тянуть нельзя. Следовало сразу оборвать его.
— Значит, на чужое глядишь — руки чешутся? Так я понимаю? — тихо, но твердо спросила Надя.
Василий почувствовал что-то недоброе.
— Так ведь красные все равно до нитки разграбят, а мы чем хуже?
— Хуже ли, лучше ли — вопрос другой. И нечего собой выхваляться. — Надя помолчала, раздумывая, как убедить его, чтобы он выкинул из головы свои дурные мысли. Может, повернуть все в шутку? Да нет, какая шутка, если человека даже трясет всего. Вот что значит — жадность. — Я так думаю, что ни ты, ни я с чужого добра богачами не станем. Лучше и не мечтай. И боже тебя упаси хоть пылинку здесь тронуть, такой шум подниму — не обрадуешься.
— Твое разве? — обозлился Василий.
— Что там за дверью оставил?
— Ничего.
— Так я же видела! Что в мешке?
— Мало ли что!
Надя решительно направилась к двери, но Василий оттолкнул ее.
— Не лезь!
— Да ты что, в самом деле! — возмутилась Надя. — Я думала, он шутит... Давай мешок!
— Я тебя добром прошу, Надежда, не вяжись. Хотел, чтоб все как следует быть, ну, по-хорошему, а ты...
— А я тоже по-хорошему. Бери свое ружье и топай. Тоже мне, придумал, нечего сказать! Жених несчастный...
Василий нехотя взял ружье, но из комнаты не вышел, а стал неловко топтаться на месте, переводя испуганный взгляд с Нади на ружье, с ружья на Надю. Она перехватила его и поняла, угадала, о чем он думает, с чем борется, или, наоборот, взвинчивает, подбадривает себя? Неужто он может? Неужто способен? Нет! А почему «нет»? Хватило же смелости предлагать... Ведь и вправду их во всем доме только двое. Чего проще? А пожар все может скрыть. И никто никогда не узнает...
Надя шагнула на середину комнаты и остановилась напротив него.