— Родина творчества — будущее, — процитировал Бабич. — Оттуда доносится ветер богов слова… Это Велимир Хлебников, русский поэт двадцатого века…
Некоторое время они шагали молча, пока не остановились около пульта управления. Бабич рассматривал его с восхищением. В нём проснулся профессионал.
— Как все сложно! — воскликнул он наконец.
— Наоборот. Их космонавты предпочитали максимально простые решения.
— И вы знаете, как им пользоваться?
— Мне известны далеко не все функции этого многоцелевого устройства, — признался Александр Синяев. — Но кое-что я умею. Что вас конкретно интересует?
Угадать ответ не представляло труда.
— Ну, видимо, навигационные задачи. Я же все-таки штурман…
— Нет ничего проще, — сказал Александр Синяев.
Он коснулся крохотной сферы, приклеенной к лицевой стене над сиреневой полосой привода экстренной связи. Стена вместе с пультом немедленно отодвинулась от людей, пол ушел из-под ног, и помещение рубки приняло форму громадного шара. Они находились на равном удалении от всех стен, висели в воздухе, хотя у Александра Синяева оставалось четкое ощущение, что они стоят на полу, привязанные к нему магнитными подошвами. Стены рубки окутал мрак. Предмет, к которому прикоснулся Александр Синяев, раздулся, став глобусом метрового диаметра. Он лежал в воздухе перед ними, в геометрическом центре помещения. От него отделилась короткая сверкающая игла.
— Вы рисуете здесь какой-нибудь звездный пейзаж…
Александр Синяев прошелся иглой по поверхности глобуса.
На стенах рубки, против точек, к которым он прикасался, загорались звезды. Он ограничился сотней покрупнее и кое-где пририсовал пятнышки туманностей. Бабич молча следил за этими манипуляциями.
— Я набрал небо района, куда мы собираемся переместиться, — объяснил Александр Синяев. — Теперь следует сделать так.
Он ударил по глобусу ребром ладони, активируя двигательную систему. Рука отскочила, как от мяча, а глобус уже слабо пульсировал, и светлые точки на его поверхности медленно гасли. И так же медленно тускнел рисунок созвездий на черных стенах рубки.
— Вот и все, — сказал Александр Синяев. — Как видите, очень просто.
— Где мы теперь находимся?
— На прежнем месте. В двух мегаметрах от «Земляники».
Бабич выглядел разочарованным.
— Почему?
— Такого неба нет, — объяснил Александр Синяев. — По крайней мере, на Млечном Пути.
Бабич молчал. В его глазах была просьба. Отказать было невозможно. Александр Синяев передал ему иглу.
— Тренируйтесь. Может быть, пригодится.
Раза четыре Бабич ткнул глобус, регулируя силу нажима. После удара шар каждый раз начинал пульсировать, и небо над ними гасло — жуткое, дикое небо с одной заблудшей звездой.