Джек невольно улыбнулся. Ее веселье оказалось заразительным. Разумеется, он не собирался отпускать от себя Грейс, вдобавок Джек подозревал, что Томас подарил ей дом вовсе не для того, чтобы она жила там как миссис Джек Одли. Но он хорошо понимал ее восторг. Впервые за долгие годы у нее появилось что-то, принадлежавшее ей самой.
– Простите меня, – произнесла она, неумело пряча улыбку. – Мне не следовало быть здесь. Я вовсе не собиралась вас подстерегать, просто мне хотелось поделиться с вами этой замечательной новостью. Я знала, что вы меня поймете.
Грейс смотрела на Джека сияющими глазами, и демоны один за другим принялись нашептывать ему в уши слова соблазна, пока наконец он не ощутил себя просто мужчиной, стоящим перед любимой женщиной. В эту минуту, в этой комнате ему было уже не важно, что он снова в Ирландии, его больше не одолевало предательское желание выскочить за дверь, сесть на какой-нибудь корабль и сбежать неведомо куда. Прошлое больше не имело над ним власти.
В эту минуту, в этой комнате стоявшая перед ним женщина была для него всем.
– Грейс, – прошептал он, протягивая руку, чтобы коснуться ее лица. И когда Грейс ласково потерлась щекой о его ладонь, Джек понял, что погиб. Его самообладание, выдержка, воля, благоразумие – все развеялось как дым. – Поцелуй меня, – прошептал он. – Глаза ее широко распахнулись. – Поцелуй меня.
Грейс хотела поцеловать его. Джек понял это, заглянув ей в глаза, почувствовав кожей, как мгновенно сгустился воздух в комнате.
Джек наклонился ближе…
– Поцелуй меня, – повторил он в последний раз.
Грейс встала на цыпочки. Не приникла к Джеку, не обвила руками его шею. Просто запрокинула голову и поднялась на носочки, пока их губы не встретились.
А потом попятилась.
– Джек? – прошептала она.
– Я… – Слова признания уже готовы были сорваться с его губ. «Я люблю тебя, люблю».
Однако Джек сумел сдержаться. Он знал: стоит ему заговорить, разрушить хрупкое волшебство, произнести вслух то, что Грейс читала в его глазах, и она испуганно отшатнется.
– Останься со мной, – взмолился он. Джек уже не стремился сохранять благородство. Может, нынешний герцог Уиндем, истинный образец бескорыстия, всю жизнь только и творил добро, но он, Джек, слишком эгоистичен для этого.
Он поднес к губам руку Грейс.
– Мне не следует, – пролепетала она. Джек поцеловал другую руку. – О, Джек…
Он прижал к губам обе ее ладони, жадно вдыхая пьянящий запах ее кожи.
Грейс робко посмотрела на дверь.
– Останься со мной, – повторил Джек. Взяв Грейс за подбородок, он заставил ее запрокинуть голову и нежно коснулся губами ее губ. – Останься.