Отличие не делает их лучше, что бы ни утверждала герцогиня в своих бесконечных нравоучениях. Грейс никогда этому не верила. Быть иным не значит быть лучше. Однако знание своих корней, верность традициям и ощущение собственной значимости накладывают печать избранности на этих людей.
Если мистер Одли законный отпрыск Джона Кавендиша, тогда он герцог Уиндем, и мечтать о нем – непозволительная дерзость, когда ты всего лишь жалкая старая дева.
Грейс глубоко вздохнула, стараясь справиться с охватившим ее смятением, и лишь убедившись, что полностью владеет собой, повернулась к Джеку:
– Какую часть замка вы хотели бы осмотреть, мистер Одли?
Джек благоразумно решил не проявлять излишней напористости и любезно заметил:
– Конечно, мне любопытно было бы увидеть весь замок, но, боюсь, для подобной экскурсии одного утра маловато. С чего вы посоветуете начать?
– Может быть, с галереи? – Накануне вечером мистер Одли с интересом разглядывал картины у себя в спальне. Пожалуй, логично было бы выбрать галерею для первого знакомства с Белгрейвом.
– И глазеть на благообразные лица моих предполагаемых предков? – Мистер Одли раздул ноздри и скривил рот, словно только что проглотил что-то на редкость противное. – Думаю, не стоит. Слишком много предков для одного утра, спасибо большое.
– Но там только покойные предки, – пробормотала Грейс, изумляясь собственному нахальству.
– Вот этим они мне и нравятся, но только не сегодня.
Грейс бросила взгляд в сторону окна, сквозь которое в холл вливались потоки света.
– Я могла бы показать вам сад.
– Мой наряд не слишком для этого подходит.
– Тогда оранжерею?
Мистер Одли подергал себя за мочку уха.
– Боюсь, я совершенно глух к красотам природы.
Грейс сжала губы и, немного помолчав, спросила:
– Возможно, вы сами хотите что-то предложить?
– О, я мог бы предложить вам посетить массу мест в этом замке, но тогда от вашей репутации остались бы одни лохмотья.
– Мистер Од…
– Джек, – напомнил он, и Грейс показалось, что разделявшее их пространство внезапно сузилось. – Вы называли меня Джеком прошлой ночью.
Грейс застыла неподвижно, едва удерживаясь, чтобы не попятиться. Мистер Одли стоял достаточно далеко и никак не мог бы поцеловать ее, коснуться ее руки или даже случайно задеть. И все же Грейс почувствовала, что задыхается, сердце бешено заколотилось в груди.
Запретное слово «Джек» уже готово было сорваться с ее губ, но Грейс не произнесла его. Слишком ярким оказался нарисованный ее воображением образ мистера Одли в роли герцога Уиндема.
– Мистер Одли. – Грейс попыталась придать голосу строгость, однако ей это не удалось.