Продавщица, она же товаровед, очень миленькая и очень фирменная, вся в сплошных этикетках, девушка, старательно втолковывала пожилому человеку в черной папахе и черном старомодном пальто очевидное для клиентов, толпящихся тут же, возле прилавка:
— Да поймите же вы, ну кто принесет за вашего Гоголя Дюма, ну что вы?!
— А я не понимаю, чем Дюма лучше? — стоял на своем старик.
Продавщица изо всех сил старалась быть вежливой. Молодые люди по краям прилавка, знакомые все лица, наперебой совестили настойчивого клиента.
— Бессмысленно ставить, вы понимаете? — говорил один, тараща покрасневшие от чтения глаза и потрясая в воздухе тоже красным, припухлым пальцем. — Вы только двадцать процентов потеряете… ну-ка, сколько это там, — он повертел книгу в руке, — ого, шестьдесят копеек! И все, понимаете?!
Упорство пожилого свидетельствовало о старой закалке и крепких нервах. Он не кипятился, не обижался и продолжал стоять на своем:
— Нет, это вы не понимаете, молодой человек: магазин, государство получает двадцать процентов, или шестьдесят копеек, как вы изволили милостиво подсчитать, — и слава Богу, я за! Всем польза. А не поменяют, расстраиваться не буду. Тем более что и места свободные есть. — Последнюю фразу он произнес тверже и обратил ее к продавщице.
Та закатила глаза, забарабанила пальцами по пухлому журналу. Неимоверная усталость и безграничное терпение отразились на ее юном, гладком лице. "И почему они все такие симпатичные?" — подумал неожиданно Сашка, совершенно позабыв и про Светку, и про все остальное. Но сказать слово старику в поддержку не решился, боялся сглазить удачу. Да и вообще ему хотелось побыстрее завершить всю эту процедуру и уйти отсюда.
Красноглазый молодой человек тяжело отдувался, пожимал плечами. В очереди начинали беспокоиться.
— Других не уважаете, так хоть себя уважайте! — сказал кто-то.
— Хватит уже с ним одним возиться! — поддержала женщина в искусственной шубке, стоявшая последней.
"И когда они только набежать успели? — удивленно подумал Сашка. — Десять минут назад всего трое было". И его прорвало.
— Вы стоите, и человек стоял! — сказал он резко, полуобернувшись к очереди. — У нас у всех вон полные портфели книг, а у него всего одна-дела на полминуты…
Оборвал неожиданно. Его речь, вместо очереди ударяла по продавщице — а это вовсе не входило в Сашкины планы.
— Ладно, давайте вашу книгу.
Оформление квитанции, как Сашка и предполагал, занял не больше полминуты. Причем «спасибо» старик не сказал, он лишь чуть склонил голову, отворачиваясь от прилавка. А на Сашку взглянул очень по-доброму, даже как-то не по-стариковски, а по-детски, беззащитно и веряще.