— Значит, расстраивать не хотел, — прошипела Радиликка. Ну вот, готово дело — сейчас опять скандал будет. Нашли время. Разве до этого сейчас? Я открыла рот, успокоить взбешенную женушку, Рик хотел что-то сказать, Пеллеке… но Гаэли успел первым:
— Раддочка, может, потом поговорим? Сейчас, понимаешь ли, есть неотложные дела. Проблемы.
Ой, зря сказал. Радиликка и так была на взводе. Ну можно понять лягуш… э-э… женщину. Она тут за супружника переживает, дом оставила, примчалась предки знают куда, ковен уломала, жабий вид выпросила! В зеркало лишний раз старалась не смотреть — там одна борода чего стоит (это еще если про ноги не вспоминать и про кожу пятнистую!). Все — для него! А он, оказывается…
Я вспомнила, как они там сидели на берегу озера и читали про брачные игры закваков… и с новым уважением посмотрела на мастера Гаэли. Силен, однако, дедушка! Мало того, что ни словечком жене про свой человеческий вид не проболтался — он еще и… ой, у меня мозги клинит.
Кажется, жертва любви тоже про это вспомнила. Потому что вся покраснела:
— А книжка… а ты еще и книжку… ах, ты…
— Раддочка, ну не об этом сейчас!
— Хухудро ыр мымыга! — наконец высказалась по адресу непутевого супружника Радиликка. Хорошо так сказала, от души. Как Маша Распутина однажды, когда мамулины гости в девятый раз попросили ее спеть "Золотится роза чайная". Обвела всех глазами… (народ сразу глазки в пол, только Аррейна сочувственно взъерошила чешуйки да Гарри быстренько отвлекся на костер) и схватила с подноса самую большую кружку. — Грыббаз е всех этих… экккх!
Уж не знаю, что там было в тех кружечках, но травки, кажись, были что надо! Радиликку аж перекосило. Она мрачно сунула в руки мужу поднос с «травками», cмерила его неласковым взглядом и ушлепала в темноту.
— Ты куда?
— Закваков поищу! Под пару! Может, врать не будут! — отозвалась обозленная дама. И замолчала.
Дед растерянно смотрел вслед супруге. Попробовал позвать, получил в ответ полную тишину и растерянно опустил руки.
— Ну вот…
Обычно мужиков хлебом не корми — дай поржать над кем-то. Ну, так устроены. А эти были тихие. Даже посочувствовали. Быстренько выпили отвар, ожили и принялись отвлекать деда разговорами про Ставинне, его возвращение и все такое.
Я не мешала. На Рика смотрела, на Гаэли. И думала. Превратился значит, дедушка… Сказал «прощай» жабьей коже, царевна-лягушка мужского пола. Штаны вон нацепил. И снова в лягуха замаскировался, когда понял, какой сюрприз ему светит. Не захотел супругу расстраивать. Надо же… вот не думала, что кто-то сможет госпоже Радиликке несколько дней подряд голову морочить. Ну не из тех она, которые под чужую лапшу добровольно ушки подставляет. Она бы даже с папой на равных поцапалась, если что.