– Изабель.
Барри стоял в дверях своего кабинета. Я быстро заморгала, чтобы скрыть эти подступившие слезы.
– Зайди ко мне на минутку.
Я последовала за ним. Он вынул из кожаного футляра карандаш и начал вертеть его в руках. Я молча за ним наблюдала. Он откашлялся.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он напрямик. Его вопрос меня удивил.
– Как я себя чувствую? – переспросила я.
– Да, да, именно, – подтвердил он.
Я сглотнула. Когда кто-нибудь спрашивал меня, как я себя чувствую, меня немедленно охватывало желание зарыдать в голос. Но сейчас я не могла себе этого позволить.
– Прекрасно.
– В самом деле?
– Абсолютно!
Он помолчал.
– Ну, не совсем абсолютно, – поежилась я. – Иногда, если честно, мне немножко не по себе. Но большую часть времени со мной все в порядке.
– Ты уже преодолела всю эту историю с Тимом?
– Трудно сказать, когда человек что-то преодолевает до конца, – начала я. – Но мне кажется, что, да, перешагнула.
– Рад это слышать. – Он слегка улыбнулся. – Но вот я что-то не испытываю такой уверенности, как ты.
– Почему?
Он вытащил из своего стола папку.
– Это фактуры. Ты послала в «ДельтаКон» те, что предназначались в «ДельтаПак», и наоборот. – Он взял в руки другую папку. – Это платежные ведомости персонала. Ты оставила их в верхнем ящике своего стола на ночь. А сам ящик не заперла, как это предписано правилами.
У меня пересохло в горле.
– Прошу прощения, Барри, это мой недосмотр.
– И наконец… – Он открыл свой ежедневник. – Ты можешь мне объяснить, почему ты заказала мне билет в Манчестер, когда я собираюсь лететь в Лондон?
О Господи! – с ужасом подумала я. Неужели я действительно все это натворила?
– Прошу прощения, – снова пробормотала я. – Я просто не знаю, как это могло произойти. Очевидно, я была слишком рассеянна. Я постараюсь сосредоточиться.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Послушай, Изабель, – сказал он задумчиво. – Ты работаешь на этом месте уже долгое время. И мне кажется, мы с тобой хорошо сработались. Ты многое сделала для нашей компании. Вернее, делала, вплоть до настоящего времени.
Я похолодела от ужаса. Неужели он хочет меня рассчитать? Он может – хотя бы из-за платежных ведомостей. Я сама не знала, как это я могла оставить их в незапертом ящике.
– Раньше я никогда с тобой так не говорил, – продолжал Барри, – и не могу сказать, что мне очень нравится эта обязанность. Но так больше продолжаться не может.
– Я понимаю, что все это ужасные промахи, – постаралась оправдаться я. – Серьезно, понимаю. И очень сожалею о случившемся. Я даже представить себе не могла, насколько я рассеянна!