— Уж и не знаю, как сказать… Вы так холодны с ним, а он… Ах, почему он ни разу не заехал в Гвуиллит?!
Баронессе Уоршел показалось, что у Мелиссы дрогнула нижняя губа — как у сдерживающего слёзы человека. Но зачем ей плакать? Если только…
— А Вам бы этого хотелось? — удивлённо спросила Жанна. — Хотелось бы, чтобы он часто бывал у Вас?
— Да, — она, сама того не замечая, комкала в руках подол верхнего платья. — Давид говорил, что он много лет прожил при дворе, и мне так хотелось расспросить его о тамошних дамах.
— И только? — Жанне казалось, что она чего-то не договаривает.
— А что же ещё?
— Там, в саду, Вы сказали…
— Вы о поцелуе? Кто же о нём не мечтает! Но все его поцелуи принадлежат Вам, моя милая невеста. Расскажите нам потом, каковы они на вкус.
Баронесса Гвуиллит неестественно рассмеялась и вымученно, нарочито весело и беззаботно сказала:
— Кажется, леди Джоанна пригласила к себе лучших музыкантов, каких только можно найти. Пойдемте танцевать!
Столы в парадном зале сдвинули к стене, и весёлая молодёжь устроила танцы. Гости постарше собрались в соседней комнате за игрой в шашки и шахматы.
Когда наступили сумерки, хозяйка усладила слух гостей пением заезжего менестреля.
Певец выступил вперёд, откинул на плечи кудрявые волосы, приложил к подбородку ротту, провёл смычком по струнам и запел о трагической любви и многочисленных подвигах Ланселота Озёрного. Его осыпали похвалами и щедро одарили.
Зал озарился мерцанием свечей в высоких канделябрах. Прислужники накрыли стол для ужина. Опустошив половину хозяйского погреба и поглотив такое количество еды, что хватило бы на три месяца, гости угомонились и захрапели на разложенных в верхних комнатах тюфяках.
Жанна прислушалась к дыханию Мелиссы (леди Джоанна уложила их рядом) — вроде бы спит. Она осторожно встала, ощупью отыскала чулки и сапожки. Холодно. Из всех щелей в комнату проникала ночная прохлада. По-соседству бормотала во сне какая-то девушка. Пол был деревянным и ужасно скрипел, поэтому сапожки она не надела, решив обуться и зашнуровать котту по дороге — всё равно здесь слишком темно, чтобы кто-нибудь мог увидеть её в непристойном виде.
Быстро, почти бегом, она миновала зал и смежные с ним тёмные комнатушки, в которых на сундуках и просто на полу, на набитых сеном тюфяках спали девушки. Пару раз чуть не споткнувшись о беспорядочно распластавшиеся тела, баронесса наконец выскользнула на лестничную площадку. Подойдя к узкому, забранному решёткой окну, Жанна обулась и привела в порядок котту. Она с опаской огляделась по сторонам, скользнув взглядом по комнатам и тёмной, освещенной скупыми пятнами света от коптивших в держателях факелов, лестнице.