— Откуда ты знаешь? — Она недоуменно смотрела на сестру.
— Я бы предпочла не знать, но я любимица богов. Вот теперь не сплю и мучаюсь вопросом, что делать.
— А меня этот вопрос мучает всю жизнь. Я теряю страну и ничего не могу с этим поделать. Ладно, иди, отдыхай и ни о чем не думай.
— Бедная сестренка! — Стелла обняла ее. — Корона слишком тяжела для тебя, она тебя убивает. Тебе нужно отдохнуть, переложить заботы на другие плечи.
— Чьи? — вздохнула Старла. — Я бы с радостью, но….
— Мужа или жениха.
— Кого же ты прочишь мне в женихи?
— Хотя бы Янесла или южного ветра.
— Ты шутишь, — улыбнулась королева. — Янеслу всего пять лет.
— То, что нужно, — подмигнула сестра. — Целых тринадцать лет свободы.
На галерею вышла Селина, принеся с собой приторный шлейф благовоний.
— Я закончила, Ваше величество. Ваше высочество, жреческая в Вашем распоряжении.
— Спасибо, Селина.
Когда принцесса спустилась в полутемный зал, королевская свита уже разошлась.
Конная статуя так же спокойно, величественно и загадочно смотрела сверху вниз из сгущающихся сумерек… В мозаике пола плясало пламя светильников; шаги гулко отражались эхом под потолком.
— Нет, я не могу уехать, я должна быть рядом с сестрой, когда это начнется, — прошептала девушка. — Она такая хрупкая, такая болезненная, а они владеют колдовством. Вы — великие боги, вы все можете и сами победите Эвеллана. Я должна и останусь в Лиэрне. Простите!
Стелла взглянула на статую, словно ожидая ответа, и, как в прежние времена, взметнув огнем волос, направилась к выходу.
Но она остановилась на пороге. Остановилась и медленно оглянулась, инстинктивно посмотрев наверх.
Храм — это окно в мир богов, и, похоже, сейчас оно приоткрылось.
Прижавшись к стене, будто силясь слиться с ней в одно целое, принцесса слушала голоса. Сначала тихие, будто шелест ветра в листве, едва различимые, потом более внятные, словно шепот за занавеской.
Они говорили смело, уверенные в том, что храм пуст. Но он не был пуст, и невольная свидетельница жадно глотала каждое слово.
— Ты считаешь, что это безопасно? — Голос принадлежал женщине и излучал сомнение.
— Да он глухой, чего бояться? — Марис. Но кто та, вторая?
— Все же мне не по себе… Мне кажется, будто я участвую в чем-то непоправимом, в том, в чем потом буду раскаиваться.
— Ты сделала верный выбор, — усмехнулась Марис. — Не осталась с дряхлеющими стариками, а выбрала того, кто действительно силен. Перестань причитать и займись делом! От тебя нужно не так уж много — позаботиться о том, чтобы он беспрепятственно мог придти сюда под покровом ночи.