— Сюда, — отец отодвинул стул слева от себя. — Садись. Скоро принесут первую перемену. Может, вина?
Девушка покачала головой и поспешно заняла предложенное место.
Очнувшись от спячки, Апполина повернула голову и с удивлением скользнула взглядом по лицу Зары.
— Так это и есть твоя важная гостья? — она перевела свои подернутые дымкой глаза на дядю — тот кивнул. — Кажется, я ее знаю. Да, определенно, мы встречались. Вы ведь учитесь в магической школе?
— Все верно, сеньорита Рандрин, в этом году я перешла на четвертый курс, и мы действительно пару раз виделись, даже разговаривали. Я та самая девушка, которую Вы приняли за юную воздыхательницу Вашего дяди.
Рэнальд рассмеялся:
— Боюсь, в этот раз ты просчиталась, Апполина. Она отнюдь не моя поклонница, она моя дочь.
Огромные эльфийские глаза Апполины широко распахнулись, с губ сорвалось изумленное:
— Дочь?
— Да я и сам не подозревал об ее существовании до сегодняшнего дня, вернее, подозревал, но никогда не видел, а эта юная особа мне красноречиво напомнила. Кстати, как тебя зовут?
— Зара, — синева глаз дрогнула в усмешке. Подозревал, но никогда не видел! Точнее было бы сказать: не желал знать.
Принесли первую перемену, заструилось рубиновое вино по бокалам. Разговор на время прервался, и они молча наслаждались кулинарными изысками повара.
— Как учеба? Нравится? — хозяин дома предпринял попытку разрядить повисшее в столовой молчание.
Зара кивнула, стараясь не замечать взглядов Апполины. Эта полуэльфийка смотрит на нее так, будто старается проникнуть в самую душу. Какой же, все-таки, у нее дар? Лучше узнать заранее, чтобы потом избежать неприятных ситуаций.
— Что-то ты неразговорчива!
— Я пришла сюда не для того, чтобы говорить.
— Ну, давай, говори, что тебе нужно, — герцог откинулся на спинку стула; синие глаза, стремительно сменившие цвет на пронзительную лазурь, сфокусировались на лице дочери.
— Вашу фамилию. И выплату определенной суммы ежемесячно.
— Значит, все-таки деньги? — улыбка тронула краешки его губ. — Конечно, что же еще? Именно поэтому ты обо мне не забыла, а я, вот, не помню твою мать, надеюсь, мои слова тебя не обидят?
— Нет, меня обидела бы ложь. Если бы Вы сказали, что до сих пор не можете забыть какую-то горничную, которую подло бросили девятнадцать лет назад…
— Зара, оставим прошлое прошлому. Нечего припутывать к своим желаниям свою мать!
— Рэнальд Хеброн Рандрин, бумага по-прежнему у меня, — нахмурилась девушка. Всколыхнувшаяся в душе неприязнь к отцу подняла ее со стула, наполнила чернотой глаза.
— Тише, успокойся! Не стоит снова распускать свои крылья. Я больше не скажу ни слова о твоей матери.