- Да.
- Когда их нашли?
- Во время домашнего обыска, уже после задержания подозреваемого. Полагаю, что адвокат имеет это в виду.
- Здесь не место полагать что-либо, вы должны отвечать на вопросы, понятно?
- Да.
- Это обычно, что такие находки делаются после домашнего обыска?
- Нет.
- Обычно такое находят сразу же?
- Да.
- Ваша группа расследования сделала вывод, что мой клиент связан с убийством вашего комиссара, простите, интенданта полиции?
- Мы еще не сделали никаких определенных выводов.
- Будьте любезны, ответьте на мой вопрос. Считали ли вы эту находку важным следом в поиске убийцы?
- Нет.
- Вы можете объяснить, как патроны попали туда?
- Нет.
- Могли они попасть туда после того, как мой клиент был задержан?
- Да.
- Не является ли это выводом, к которому вы сами пришли?
Начались возмущенные споры. Обвинение возразило, что нет, мол, никакого повода для службы безопасности официально сообщать о выводах, сделанных отдельной группой расследования. Это неприемлемо из чисто оперативно-технических соображений. Защита имела право задавать лишь вопросы, непосредственно относящиеся к правомерности задержания.
Суд удалился на специальное совещание, продолжавшееся десять минут, в течение которых адвокат ходил среди журналистов, сияя, как солнышко. Когда все вновь собрались в зале заседаний. Верховный суд сообщил, что без необходимости нельзя задавать вопросы, касающиеся данных об оперативной работе службы безопасности. Получив это расплывчатое указание, адвокат продолжил допрос несчастного Аппельтофта.
- Тогда будем строго придерживаться наших взаимоотношений, связанных с моим клиентом. Вы, конечно, помните последний допрос, который вы лично проводили накануне Сочельника?
- Да.
- Какова была мотивация для допроса, вы помните?
- Да.
- Ну, давайте послушаем.
- Мотивация была... - Аппельтофт вздохнул, а затем продолжил: - Мы хотели посмотреть, мог ли Хедлюнд дать какое-нибудь объяснение тому, как патроны попали туда, где их нашли.
- Вы хотите сказать, что не верили, что это была его "амуниция"?
- Нет, мы в это не верили.
- А почему не верили?
- Потому что протокол конфискации велся очень тщательно. Все найденное в тот раз в корзине для бумаг было зарегистрировано. Казалось невероятным, что группа, проводившая обыск, не заметила вырванных книжных страниц.
- Ага. Очень интересно. Как, по-вашему, этот допрос моего клиента дал какие-нибудь важные сведения?
- Да.
- А какие? Не будьте таким уж скрытным, комиссар. Мы же здесь лишь для того, чтобы выяснить истину и чтобы освободить невинного человека. Ну, какие?!