* * *
По "дороге тяжелых вздохов" - так часто называли переход под зданием Стокгольмского суда, соединявший залы суда с тюрьмой и самой полицией, - Аппельтофт шел с опущенной головой, его одолевали мрачные мысли. Нет, он не сожалел, что этот гаденыш - сторонник террористов - выпущен на свободу. Что бы там прокурор ни говорил прессе, вынести обвинение против него было бы невозможно. Решение справедливо. Гаденыш этот действительно не виноват.
Аппельтофта страшило неизбежное: сейчас он шел по вызову Нэслюнда, шефа бюро. А до этого, когда он зашел в их общую рабочую комнату, было достаточно лишь беглого взгляда, чтобы понять происходившее в его душе.
- Его, конечно, освободили? - спросил Фристедт.
Аппельтофт вяло пробурчал нечто, что должно было означать положительный ответ, и тяжело опустился на один из стульев для посетителей. Он чувствовал себя идиотом еще и потому, что испорчены рождественские каникулы, которые он собирался провести с дочерью и ее семьей.
Душевное состояние Фристедта было совсем иным. Пристально изучив схему расследования, все это время висевшую на стене, он наконец-то увидел то, что следовало бы увидеть сразу. Он просто сгорал от нетерпения и переполнявшей его энергии.
- Что ты делал 30 ноября 1963 года? - спросил он Аппельтофта тоном, требовавшим, несмотря на всю абсурдность, серьезного ответа.
Аппельтофт потер указательным и большим пальцами переносицу и зажмурился, пытаясь вспомнить время более четверти столетия назад.
- Я был ассистентом полиции, меня только что перевели из Люлео сюда, в этот город. Это был первый год моей службы в "сэке", в "Бюро А", и занимался я русскими вопросами. Двухкомнатная квартира, дочери два года, было немного трудновато, но так, ничего, - однотонно ответил он.
- 30 ноября 1963 года родился наш убийца, - сказал Фристедт.
Аппельтофт поднял глаза. Фристедт встал, подошел к схеме расследования, висевшей на стене, и пальцем показал на номер телефона, который привел их сначала к молодой женщине, сейчас уже, вероятно, выпущенной на свободу, правда, в шоковом состоянии и сначала на лечение в психиатрическую клинику в Дандеруде; затем этот же номер телефона привел их к дому четверых пропалестинских активистов, и один из них - их "немецкий дружок" - не имел никакого отношения к убийству.
- Понимаешь, - продолжал Фристедт, - как дьявольски просто? Посмотри вот тут, в журнале Фолькессона, что, собственно, здесь написано?
Фристедт держал журнал, открытый на нужной странице.
- Позвонить или проверить 631130, - прочел Аппельтофт.
- Вот именно. Звонят по номеру телефона, ну а зачем проверять номер телефона, если он уже известен? Он должен был проверить, кто этот человек, или позвонить ему, - продолжал Фристедт, едва сдерживая свой энтузиазм.