Краски, сменяя друг друга и перетекая одна в другую, устремлялись вверх, обвиваясь вокруг этого удивительного произведения искусства.
Нопилей почувствовал, как непреодолимая сила буквально затащила его в магазинчик.
Он вошел и огляделся. Лавка была забита самым разнообразным пестрым хламом и служила своеобразным продолжением витрины. В том, как были расположены товары, нельзя было проследить какой-либо определенный замысел. Старый телади с темно-красными глазами, на котором, в отличие от моды нынешнего поколения, по традиции не было ничего, кроме его собственной чешуи, зашаркал навстречу Нопилею и приветствовал его.
— Чем могу вам служить, коллега? — медленно спросил он.
Он ничем не давал понять, что знает Нопилея, и это было более чем приятно.
— Ну-у… — Нопилей немного замялся. Его взгляд обратился к витрине.
— Скульптура? — спросил старик. — Многие из нашего народа интересуются ею. Но никто не захотел купить.
Шаркая когтями по полу, он с трудом протиснулся к витрине и взял скульптуру в руки.
— Кто ее создал? — спросил Нопилей.
— Один безумный телади. Кто же, кроме безумца, мог создать нечто такое, что притягивает к себе наших соплеменников, но чего они никогда не купят, поскольку вещь эта бесполезная, ее краски отталкивают даже боронов, а все остальные находят ее просто уродливой?
Старик протянул скульптуру Нопилею. Взяв ее в руки, он испытал то же чувство, что и при взгляде на нее: белая, теплая резина, которая слегка меняет форму, словно живая. На подставке Нопилей обнаружил очень мелкую серебряную гравировку, выполненную древними теладийскими иероглифами и сообщавшую имя ее создателя: Ианусис Гонарей Ианусис VIII.
— Художник, — ответил Нопилей на вопрос старого торговца, хотя тот, судя по всему, и не ждал ответа.
Старый ящер раздул ноздри.
— Художники, безумцы… Какой-нибудь аргонец поймет это совсем иначе. Но для нас, телади, главную роль играет профит, а искусство… — Он замолк и взял скульптуру из рук Нопилея. — Искусство лишь тогда приносит прибыль, когда его кто-нибудь покупает. — Он собрался поставить странную фигурку назад на витрину. — Но как магнит для глаз покупателей, — он сказал это с ноткой иронии в голосе, — это произведение искусства поистине не имеет цены, а по сей причине и не продается.
— Даже…
— Даже питомцу Цео, нет, — прервал его старый ящер-торговец с хитрым блеском в красных глазах. — Но вы осмотритесь тут получше. Возможно, вы захотите купить что-нибудь другое, о высокочтимый Иземада Сибазомус Нопилей Четвертый!
Нопилей отказался:
— Нет, спасибо, у меня, к счастью, действительно нет особых желаний.