— Опять это пари! — Кэтрин практически выплюнула эти слова. — Меня уже тошнит от него. Я больше в нем не участвую, ты понял? С ним покончено. Раз и навсегда. Любовь не игра, и я больше не намерена притворяться, будто это не так. Забудь о пари. Наши договоренности недействительны и утратили силу. Конец. Если хочешь и дальше заключать пари, возвращайся в Лондон к своим глупым приятелям, которые считают забавным ставить деньги на то, сможешь ты или нет убедить женщину, не сделавшую никому из вас ничего плохого, предаться с тобой разврату. И позволить, чтобы это произошло в публичном саду под деревом. Уезжай и не возвращайся. Скучать по тебе не буду.
Господи, откуда только взялись эти слова? Почему она опять вытащила на свет ту историю?
— Думаю, — тихо проговорил Джаспер, — с пари покончено. Я причинил тебе смертельную боль.
Это не было вопросом.
— Да, причинил, — подтвердила Кэтрин и разрыдалась.
— Кэтрин. — Джаспер взял ее за плечи.
Но Кэтрин решительно отказалась прижиматься к нему и плакать у него на груди. Вместо этого она уперлась кулачками в него. Горькие рыдания сотрясали ее тело. Ох, какой же дурой она себя чувствует! Откуда вдруг эта истерика? Все же произошло давным-давно. Это старая история.
— Как ты мог?! — сквозь всхлипы воскликнула она. — Как ты мог так поступить?! Что я тебе сделала?
— Ничего, — ответил Джаспер. — Мне нет оправдания, Кэтрин. Это было подлостью.
— И все джентльмены в клубе знали, — проговорила она.
— Да, знали многие, — согласился Джаспер.
— А теперь знают все, — простонала Кэтрин. — Зато так удобно обвинять во всем сэра Кларенса Форестера.
— Да, — произнес Джаспер, — удобно. Но виноват только я.
Кэтрин подняла к нему свое покрасневшее и отекшее лицо.
— Как ты мог так поступить с самим собой?! — тихо спросила она. — Неужели ты не уважаешь себя? Неужели тебе совсем чужда человеческая порядочность?
Джаспер сжал губы. Его пристальный взгляд — сейчас глаза были широко открыты — был устремлен на Кэтрин.
— Не знаю, — сказал он. — У меня никогда не было склонности к самоанализу.
— Ты намеренно не занимался самонаблюдением, — заявила Кэтрин. — Должно быть, в детстве чувства были для тебя невыносимы и ты просто отсек их. Но когда нет чувств, Джаспер, нет и сострадания — ни к другим, ни к самому себе. Ты закончишь тем, что будешь относиться к другим так же, как относились к тебе.
Она тыльной стороной ладони вытерла нос. Джаспер убрал руки с ее плеч и быстрым шагом пошел к камню. Взяв свой сюртук, он вытащил из кармана носовой платок и вернулся к Кэтрин.
Она взяла у него платок, вытерла глаза, высморкалась и скомкала его в кулачке.