– Значит, ты сам «светишься», почище ядерного реактора, – заметил Звягинцев.
Якут пожал плечами.
– А как замели? – с горящими глазами спросил Малява.
– Ну, куда я пойду с литровым слитком, а выбросить жалко. – Якут припрятал неубывающую «Яву» в карман бушлата. – Решил я ее при первом удобном случае сдать, завернул в тельничек и под сиденье бульдозера заныкал, да, видно, кто-то на меня стуканул; короче, приехал ментовоз, мы тогда «Рабочий полдень» слушали, концерт по заявкам радиослушателей. Ну, меня по чьей-то «заявке» и повязали, и концерт в ШИЗО устроили, и о чудесах в термосе петь заставили. Потом из конторы подкатили, предложили сотрудничать и в интересах страны ртуть в золото перегонять. Опер так и не смог понять, что это не я, а через меня! – продолжил Ворава. – И в неволе, а паче того насильно, они от меня ничего не добьются…
– А откуда у тебя сила такая? – выспросил-таки заветное Звягинцев, речь Якута радовала его позабытым народным ладом и живым дыханием, скрытым под дребезжанием «блатной музыки».
– Да как тебе сказать… Я ведь до Урала на Енисее жил, школу жизни проходил у одного шамана, потом он меня в горы отвел, к остякам…
– Так я не понял! Ты, значит, у шамана научился, то есть силу взял? – уточнил Малява.
– Силу я взял от лучика, – поправил его Якут. – Лучик находит того, кто готов, хоть на воле, хоть в отсидке.
– Скажи, Володя, а ты слыхал об Илимпо? – безо всякой надежды спросил Звягинцев.
– Может, и слыхал… – равнодушно ответил Якут. – Был у нас на Енисее такой шаман… Два года эмгэбэшников по тайге таскал, вроде Ивана Сусанина.
– А Кама… Может быть… – от волнения Звягинцев привстал с лапника, и боль в отбитом теле напомнила о себе.
Якут приложил палец к губам:
– Тебе надо отдохнуть! Разбужу, когда надо будет.
– Не засну я, – простонал Звягинцев. – Давай еще поговорим…
– Спать, – Якут щелкнул пальцами – и Звягинцев послушно положил ладони под щеку и мирно засопел.
– Научи, – восхищенно попросил Малява.
Рыжая бестия, оторвавшийся от Главшпана и его кодлы, усиленно лебезил перед новым авторитетом.
– А я тебя бесплатно распартачу, хочешь перстни на руках, хочешь бабу голую на плече.
– Тебя как звать-то, живописец?
– Марей… Зипунов…
– Вот что, Марей, этому научить нельзя, сам смотри и смекай… А если рисуешь, так лучше картины пиши или плакаты.
– Наша сила в наших плавках? – усмехнулся Марей. – Меня за такое едва в карцер не упекли. А коли ты так умеешь, – Марей лихо щелкнул пальцами, – то и охрану сможешь снять. Слухай сюда! – поднажал он. – Пора нам отсюда когти рвать! Главшпан очухается и старика по-любому завалит. И нам с тобою тоже – хана! Крысиного яда в мурцовку кинет или еще чего придумает…