Николай Иванович внезапно прервал свой непонятный рассказ. Он внимательно посмотрел на Катю.
Не веришь мне? Вижу, что не веришь. Думаешь, сумасшедший старик бред несёт?
Да, что вы Николай Иванович, верю. Ещё как верю, — успокоила его Катя.
И правильно, не верь. Разве в такое можно поверить? Всё проверять надо.
Он опять нагнулся к самому уху Кати, и зашептал:
У меня ведь и доказательства есть. Это кассета. Я её у него выкрал. Ты думаешь, что эта та кассета, что в киоске продавалась? Нет. Они там ещё и для себя снимали. Посмотри её, и ты не будешь думать, что я бред несу.
Рабов с надеждой посмотрел на Катю.
Почему бред? Я обязательно проверю. Вот сейчас приду домой и проверю.
Проверь, дочка, проверь. Она в коробке с моими старыми военными сапогами спрятана. В голенище. А сверху портянкой прикрыта.
Не беспокойтесь, Николай Иванович, обязательно посмотрю.
Ну, вот и всё, что я тебе сказать хотел. А теперь мне пора. Она уже ждёт меня.
Кто ждёт? — не поняла Катя.
Господи, да смерть, конечно. Она же меня только для того и отпустила, чтобы я тебе это всё сказал.
Николай Иванович встал со скамейки и решительно пошёл к себе на отделение. В дверях он остановился, обернулся и посмотрел на Катю.
Смотри, обязательно посмотри, ты мне слово дала.
Домой Катя вернулась поздно. Муж был уже дома. Он сидел за письменным столом и рылся в своих бумагах. Настроение у неё было отвратительное. То, что она увидела в больнице не столько пугала её, сколько подавляла своей безнадёжностью. Таким свёкра она ещё никогда не видела. И хотя она уже привыкла к его бредовым жалобам на своего сына, сегодня было нечто другое. Сегодня она не поняла, а скорее почувствовала, что он прощался с ней.
Ну, как ты сходила? — спросил её Владимир, не отрывая глаз от бумаг.
Ты бы зашёл к нему, ему очень плохо.
А кому в психушке хорошо?
Слушай, меня твой цинизм поражает. Он же твой отец!
Сама посуди, что я там буду делать? Слушать, как он меня грязью поливает?
Он больной человек. Можно и мимо ушей пропустить.
Он сказал, что сегодня за ним приходила смерть. Не боишься, что он умрёт, а ты так и не простишься с ним.
А о чём в сумасшедшем доме можно ещё говорить? Умрёт он как же! Он ещё нас с тобой переживёт.
Катя хотела что-то ответить, но её остановил мобильник, который неожиданно, из коридора, заиграл марш Мендельсона.
Замени ты эту дурацкую мелодию! Неужели она тебе нравится, — с раздражением сказал муж.
Нравится, — Катя вышла из комнаты в коридор и взяла трубку.
Через пару минут Катя снова вернулась.