Закончив процедуру, все постарались побыстрее уйти, оставив своего недавнего начальника среди крестов и стел, под дождём.
Поздно вечером ветер так разыгрался, что начал валить деревья. Огромная сосна, громко заскрипев, медленно повалилась. Её удар пришёлся прямо посередине только что установленной гранитной глыбы. Памятник треснул и от него отвалился большой кусок. На оставшейся части от фамилии покойного остались только первые три буквы.
****
Мужчина замолчал и посмотрел на памятник.
Какая страшная судьба! — тихо сказала его дочь.
Хозяин, памятник не желаете заменить? — к могиле подошёл кладбищенский рабочий, который искал заказы для работы.
Я не хозяин, — ответил мужчина.
Извините, я думал, может родственники?
Нет, он никого не оставил после себя.
Ещё раз извините, просто нехорошо получается, выходит, что здесь раб похоронен.
Получается всё правильно, — ответил мужчина, — здесь действительно похоронен раб.
Мужчина с девочкой встали со скамейки и пошли по дорожке. Солнце больше не пекло и идти было легко, толи потому, что был уже вечер, толи потому, что Раба больше не было.
Мужчина оглянулся, ещё раз посмотрел на памятник и сказал:
А надо было всего-то пробежаться голышом вдоль реки.
Часть 2 — Царь.
Глава 11
От тюрьмы и от сумы никто не застрахован. Кто не знает этого выражения? А кто знает про чувства, которые испытывает человек, перешагнув порог этого учреждения? А ведь именно они — чувства, подвергаются таким жестоким, таким нечеловеческим испытаниям, что вряд ли найдётся хоть один заключённый, который вышел бы из тюрьмы на свободу с чистой совестью. Если уж и говорить о совести, то она совсем не та, которую мы привыкли подразумевать. Это совесть воровская. Она замешана на силе и страхе, на коварстве и цинизме, на ненависти и жестокости. И если уж человек попал в тюрьму: по ошибке, по глупости, или по какой другой причине — будьте уверены — из неё он выйдет законченным моральным уродом. Почему государство само при помощи тюрем плодит преступников? Зачем ему это надо? Непонятно. Но факт остаётся фактом — тюрьма ещё никого не исправляла. Тюрьма всегда превращала людей в зверей.
Когда за Димой с оглушительным лязгом захлопнулась стальная дверь, у него всё оборвалось внутри. В одно мгновение он очутился в другом мире. Да разве это мир? Это не мир, это сущая преисподняя. И эта преисподняя теперь на много лет должна стать его домом.
Он шёл по тюремным коридорам и даже не осознавал, что с ним делали. Как будто не его, а другого, раздевали, стригли, осматривали, заставляли мыться в каком-то грязном душе, требовали переодеться в непонятную серую одежду, всунули в руки матрац с одеялом и опять куда-то вели. Он ничего не понимал. Его голова была занята другим. Его собственный голос, там, внутри головы, кричал изо всех сил: