Володя, — Михаил Александрович перешёл на 'ты', - Давай договоримся, я не Катин отец, по крайней мере, на время моего расследования, нервы у меня крепкие, и любую информацию я буду анализировать совершенно непредвзято.
Раб вытащил из сумки кассету и положил её на стол.
Что это?
Это то, что было после того, как Катя ушла. Такие кассеты продаются в ларьке возле нашего института, и все студенты смотрели её. Вот почему они не захотели разговаривать с вами. Посмотрите, а потом решите, будете вы продолжать своё следствие или нет. Только советую вам не показывать её вашей жене. Вряд ли у неё нервы такие же крепкие, как у вас.
А почему ты согласился говорить со мной?
Потому, что я не верю всему этому. — Раб показал пальцем на кассету. — Здесь что-то не то. Или это монтаж, или я не знаю что. Ясно одно, в этом деле надо разбираться.
А все остальные поверили?
Увы! — Раб многозначительно развёл руками.
Почему же ты не поверил?
Скажу вам честно, Михаил Александрович, мне нравится ваша дочь и я бы предпочёл оказаться на месте Димы, но, увы, её выбор оказался другим.
Значит, ты тоже хочешь непредвзято разобраться в этом деле?
Хочу, только вряд ли у меня получится непредвзято.
Сделаем так, — решительно сказал Михаил Александрович, — сейчас возьмём тайм-аут, а после того, как я ознакомлюсь с этим, — он показал на кассету, — мы снова с тобой встретимся. Дай мне свой телефон.
Раб вырвал из тетради листок, записал на нём телефон, и отдал Катиному отцу.
А наш телефон у тебя есть? — спросил Михаил Александрович.
Да.
Катин отец удивлённо посмотрел на Раба.
Я староста.
Ах, да.
Михаил Александрович встал, пожал своему собеседнику руку, и решительно направился к выходу.
Та неприятная обстановка, которая царила дома у Володи Рабова понемногу начала выправляться. Отец, который после увольнения из армии впал в депрессию, перестал пить, стал приветливым, много шутил и о чём-то часто разговаривал по телефону со своими высокопоставленными друзьями. Мать не могла нарадоваться. Она ходила, шептала что-то себе под нос и украдкой, улучив момент, когда на неё никто не смотрит, часто крестилась.
Володя вернулся из института в тот момент, когда отец положил телефонную трубку и довольно стал потирать себе руки.
Батя, тебя просто не узнать, — сказал ему Володя.
Не узнать, не узнать, сынок! Ты сам себя скоро не узнаешь!
Что-то ты загадками какими-то стал говорить.
Садись сюда, — отец показал сыну на диван. — Сейчас ты все мои загадки узнаешь.
Володя сел рядом с отцом и стал внимательно его слушать.