За воротами взревел мотор, и со двора стремглав вылетела бежевая «волга». Моцарт готов был отдать голову на отсечение, что это — та самая, что преследовала его на московских улицах! Получалось… что за ним следили сотрудники милиции?.. Чертовщина!
Вздыбив мокрую грунтовку, «волга» свернула направо. Фонтан гравия брызнул в сторону рва, несколько камешков оказались на расстоянии вытянутой руки от Моцарта. Затем произошло и вовсе непредвиденное: автоматчики не открыли огня и не пустились в погоню — «волга» коротко притормозила у крайней от леса машины, и из-за тонированного окошка послышалась приглушенная команда: «Уходим!»
Со двора стали выбегать люди в таких же одинаковых комбинезонах и масках. Всего их Моцарт насчитал девять. Четко распределившись по «ниссанам», они умчали за «волгой» вслед.
Бросились за кем-то вдогонку, получив сообщение по рации? Но что означало в этом случае «Уходим!»?..
Между тем никто за ними не гнался и проводить никто не вышел. Дача словно омертвела. Двигатели стихли вдали, наступила гнетущая, недобрая какая-то тишина. Ветер плутал в верхушках сосен, поскрипывал приоткрывшейся створой ворот, прижимал к земле траву. В глубине леса прокричала птица.
Моцарт осторожно выглянул из своего укрытия. Не увидев никого поблизости, встал… но не успел разогнуться в полный рост, как мощный взрыв потряс землю и отшвырнул его на дно оврага. Оглохший, ошеломленный, он лежал, обхватив голову руками, и уже решительно ничего не мог понять: где он, кто эти люди, зачем они испортили такой хороший дом и почему он снова оказался на войне, словно и не было семи лет беззаботной жизни?.. Грохот обломков, лязг железа, звон разбитых стекол смешались; жаркая волна гари и свет пламени дошли до сознания спустя несколько секунд. Поняв, что все кончено, что теперь он здесь один и больше уже ничего произойти не может, Моцарт заставил себя встать.
В клубах быстро разносившихся ветром пыли и дыма лежали развалины дома. Часть его — правое крыло первого этажа и даже проем окна с рамой без стекол — каким-то образом уцелела. Не раздумывая, Моцарт бросился в пролом в изгороди.
Рухнула тяжелая бетонная балка, погасила горевший пол. Едкий дым заволакивал единственную уцелевшую комнату. Из-за опрокинутого кресла торчали чьи-то ноги в грубых ботинках армейского образца. Моцарт разгреб обломки, схватил лежавшего за брючины и выволок на свет.
Человек был мертв. Очередь рассекла грудную клетку; одежда промокла от крови, еще не успевшей остыть. На месте правого глаза зияла дыра. Моцарт перевернул его на живот, осмотрел. Мертвого добивали в затылок — одиночным из пистолета. Спецназовцы в Афгане называли такие выстрелы «контрольными»…