«Потом я тебе надоем, моя милая, — разговаривал он сам с собою, когда Вера, насытившись им, засыпала. — Тебе при твоих формах и молодом интересе понадобится кто-нибудь из «новых русских», а у меня в обозримом будущем кончатся силы, деньги и время. — Мысли эти лезли ему в голову, но он не торопился их прогонять, как делал это раньше, потому что однажды уже поступил необдуманно и знал, во что выливаются подобные ошибки. — Девчонка, девчонка и есть… Я теперь для нее все — отец, мать, советчик и любовник… Пора что-то решать…»
Завтракали они во дворе, пили крепкий кофе и уплетали фрукты, а потом уходили до полудня на пляж и возвращались домой — через кафе, забегаловки, экскурсии — к ночи. Першин думал, что, если они поженятся, ничего этого может не быть, «любовная лодка разобьется о быт», будут скучные домашние обеды и взаимные упреки.
На седьмой день в магазине к ним неожиданно подошел молодой человек привлекательной наружности и, не обращая на Першина внимания, распахнул объятия перед Верой:
— Ба-а!.. Знакомые все лица!.. Верочка, рад вас видеть безумно!
— Сережа? Вы не уехали в Японию? А как же цикл «Цветение сакуры»?
Они бесцеремонно расцеловались.
— Подождет! Представился случай оформить Ревматологический институт.
— Фи!
— Ну так уж и «фи», если его не побрезговал воздвигнуть сам академик Щусев! — засмеялся он.
— Да что вы? Я не знала… — Вера вдруг вспомнила о присутствии Першина и поспешила исправить оплошность: — Вот, знакомьтесь… — И запнулась, не зная, как представить Першина. По крайней мере, он так расценил эту заминку.
— Зуйков, — протянул руку Верин знакомый. — У вас очень талантливая дочь.
На Верином лице сквозь загар проступила краска.
— Вы ошиблись, — ответил на рукопожатие Першин, — она моя внучка. Это я так хорошо сохранился.
Вера, а затем и Зуйков, рассмеялись.
— Что ж, рад был познакомиться, — впроброс сказал Зуйков и повернулся к Першину спиной: — Я здесь в «Новой Ривьере». Надеюсь, Верочка, мы еще встретимся?
— Мир тесен, — ответила она, взяв Першина под руку. Что-то пошленькое проскользнуло во взгляде Зуйкова, в прощальном воздушном поцелуе, который он послал не то ей, не то им обоим. Они вышли из магазина и молча направились к морю.
— Ты что, обиделся? — спросила она.
— Знаешь, я хочу сделать тебе предложение.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Поскольку я к тебе испытываю смешанные чувства — отцовства и влечения — оставайся-ка ты моей любовницей, пока я тебе не надоем. А как только это произойдет, ты просто не вернешься домой — и все.
— То есть ты хочешь, чтобы между нами оставалось все так, как есть, я правильно поняла?