— Где?
— В офисе, в кабинете жены?
— Да.
— Что же привело вас через год супружества именно в тот день, когда она была убита? Надеюсь, этот вопрос не покажется вам предвзятым?
— Проезжал мимо, решил навестить. Заодно занять немного денег. Я только что вернулся из отпуска. Поиздержался, — пролепетал Першин.
— Ездили по путевке?
— Дикарем. А что?
— И куда, если не секрет?
— В Сочи. Секреты от вас, кажется, называются «уклонением от дачи показаний»?
Первенцев засмеялся и стал укладывать документы в кейс.
— Один? — спросил следователь как бы ненароком.
— Что «один»?
— В Сочи ездили один?
— Да какое вам дело? — начал было снова возмущаться Першин, но следователь неожиданно переменил тональность:
— Отвечайте на вопрос!
— Да, один! Один!
— И где вы там останавливались?
— Вам что, адрес назвать?
— На всякий случай, — осклабился Первенцев. — Вдруг на морской песочек погреться соберусь, а остановиться негде.
Иезуитская манера вытаскивать информацию то мытьем, то катаньем, бросать допрашиваемого из огня да в полымя, задавать не относящиеся к делу вопросы угнетала, воздвигала между следователем и Першиным барьер, брать который с каждым словом становилось все труднее, заставляла нервничать и все глубже зарываться в собственное вранье. «Попал как кур в ощип, — думал Першин. — Черт меня дернул ехать к этой замужней вдове, сутяге… земля ей пухом!»
— Найдите Морозову Марию Тихоновну на Морской, 12, — ответил он, глядя в пол. — Вы бы записали. Знать что-либо наизусть — все равно что не знать ничего.
— Как вы сказали?
— Это не я сказал, а Монтень. Был такой французский мыслитель.
— А-а… У меня как раз верная и длительная память, которая удваивает жизнь, по мнению Мирабо, — показал ему Первенцев извлеченный из кейса диктофон. — Жил такой граф лет на двести позже Монтеня. А протокольчик мы, конечно, составим. Как полагается по 141-й УПК — с подписью следователя и допрошенного лица, то есть с вашей, Владимир Дмитриевич. На каждой странице. Только не здесь, если не возражаете, а в прокуратуре. А то нас в морге 1-й Градской больницы ждут, где вам будет предъявлено тело вашей законной, так сказать, супруги. А потом мы проведем еще ряд следственных действий.
— Каких еще действий?! — снова почувствовал себя оскорбленным Першин. — Мне на работу нужно, меня больные ждут!
— Тс-с!.. Тише, Владимир Дмитриевич, тише. Вы уже имели возможность убедиться, что ваши эмоциональные всплески на меня не действуют. Зачем кричать, живя в правовом государстве? Ни на какую работу вам не нужно, у вас еще четыре дня отпуска без содержания, не так ли?.. Поехали!