— Карина?
Она приостановилась, с явной неохотой обернулась в его сторону, но не сказала ни слова.
— Что случилось?
Она удивленно подняла брови.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Ты совсем непохожая.
— На что непохожая?
— На ту женщину, что обычно встречала меня, когда я приезжал.
Карина скрестила руки на груди.
— Возможно, что так. Нельзя же все время оставаться одним и тем же человеком, Коди. Мы меняемся. Мы взрослеем, становимся другими. И тебе это известно лучше, чем кому-либо.
— Это почему же?
— Сперва жена для тебя была новинкой, а свадьба — просто игрой. Устройство общего дома и эти поспешные приезды-отъезды вносили разнообразие в твою жизнь… А потом ты совсем перестал приезжать. — Повернувшись, она ушла на кухню.
Коди последовал за ней до двери и там остановился, прислонившись к косяку — руки в карманах.
— Теперь я здесь.
Она суетилась около полок, у холодильника, у буфета.
— Я знаю, — пробурчала она и стала резать овощи.
— Тебя, я вижу, это не трогает.
Вскинув голову, Карина взглянула на мужа.
— Трогает, Коди! В том-то все и дело. Еще как трогает. Я очень соскучилась. Ты обещаешь приезжать, а потом откладываешь. Я чувствую себя всеми позабытой, не знаю, что делать, на что рассчитывать. Да, мне нравится свобода, но до определенного предела. Я вроде замужняя и незамужняя. У меня есть муж, но я вижу его слишком редко. Что ты хочешь от меня?
Он пожал плечами.
— Я хотел, чтобы ты была счастливой. Как только я смог вырваться, сразу же примчался.
Отложив нож в сторону, Карина подошла к нему и, обхватив шею руками, прошептала:
— Я так счастлива, что ты дома, Коди. — Их губы встретились в долгом поцелуе.
Коди подхватил ее и крепко прижал к себе, позабыв обо всем на свете. Языком поцелуев он рассказывал ей, как страшно скучал по ней, как жаждал ее, как тосковал…
Поцелуям не было конца, но вскоре Коди почувствовал вдруг, что вот-вот взорвется. Он поднял ее на руки и отнес в спальню. Лихорадочно срывая одежду, успевал жадно ласкать…
Она отвечала так же пылко. Эта женщина, которая стала для него важнее самой жизни, лишила его дара речи и способности что-либо соображать.
Взаимная страсть быстро нарастала и нашла бурный выход в долгом сладостном стоне. Обессиленные, они прижались друг к другу.
Долго лежали без всякого движения. Коди чувствовал себя так, как будто наглотался наркотиков и потерял чувство времени и пространства. Когда же, наконец, пришел в себя, то увидел, что не удосужился даже снять покрывало. Так они и лежали поперек застеленной кровати.
Он потерся носом об ее ухо.
— Я скучал по тебе, малышка.