— Лаура уехала. Она меня бросила.
Тейн и Диана обменялись понимающими взглядами.
— Едва ли я могу винить ее за это, — сказала Диана.
Тейн пожал плечами.
— Это был всего лишь вопрос времени, не так ли?
Рассерженный тем, что известие их совсем не взволновало, Стерлинг добавил:
— Она носит моего ребенка.
Диана склонила голову к плечу.
— И именно поэтому ты хочешь ее вернуть?
— Нет, — рявкнул Стерлинг, его слишком переполняли эмоции, чтобы сдерживаться.
Диана замахала на него руками.
— Тогда зачем ты тратишь время на разговоры с нами? Поезжай за ней! Давай же!
Стерлинг подмигнул кузине, а потом с угрозой и негодованием повернулся к своему лучшему другу.
— Тейн, предлагаю вам обоим сейчас сбежать. Боюсь, я буду вынужден вызвать тебя на дуэль, если ко времени моего возвращения, вы еще не будете женаты.
Последним, что он видел, притворяя за собой дверь, была торжествующая улыбка Дианы.
Стерлинг Харлоу ехал домой.
Мимо него пролетали заборы и живые изгороди, заходящее солнце золотило блестящие листья и потертые камни. Синева неба медленно таяла в розовом и золотистом оттенках, обрамленных насыщенным багрянцем.
День шел на убыль, и, казалось, что лето делает то же самое. Но Стерлинг так быстро скакал на своем коне через ниши холодного воздуха, что почти их не ощущал. У него не было причин бояться наступающей осени. Он собирался провести ее, грея ноги у затопленного камина в уютной гостиной Арден Менор и глядя, как растет живот его прекрасной молодой жены.
Если только она примет его.
Но прежде, чем он это выяснит, ему было необходимо сделать одну остановку.
К тому времени, когда Стерлинг добрался до церкви Святого Майкла, уже наступили сумерки. Он привязал лошадь к воротам церковного кладбища и прошел мимо покосившихся надгробных камней к могиле своей матери.
И хотя Лаура должна была приехать домой всего несколько часов назад, на могиле его матери уже заботливо лежал свежий букет цветов апельсинового дерева. Стерлинг упал на одно колено и поднес букет к лицу, глубоко вдыхая знакомый аромат.
Охраняющий могилу, алебастровый ангел смотрел на него понимающими глазами. Отложив цветы в сторону, Стерлинг нежно провел пальцем по выбитым на камне буквам.
Элеоноре Харлоу, любимой матери.
Он склонил голову, чувствуя, что теперь может горевать не только по годам, которые они с матерью потеряли из-за жадности и двуличности отца, но и по годам, которых им стоила его собственная гордость. Он вспомнил, как стоял коленопреклоненным в церкви рядом с Лаурой и притворялся, что молится, думая, что никто его не слышит. Теперь он знал, что кое-кто его все-таки услышал, и у него не было слов, чтобы сказать то, что ему так отчаянно хотелось выразить. Поэтому он просто стоял на коленях около могилы, с мечущимся в смятении духом и покинутым сердцем.