— Да вы философ, друг мой! — иронически подняла брови Мелисса.
— Ничего не могу с собой поделать: эти руины волей-неволей настраивают на медитативный лад, — усмехнулся Луиджи. — А где-то здесь, перед лестницей базилики, стояла маленькая круглая часовня, посвященная Клоакине, богине Клоаки максима, что проходит здесь, внизу.
Только благодаря этому искусственному сооружению, очистившему здешние места от застойных вод, они приобрели нынешние очертания.
Очень полезная богиня, не находишь?
Мелисса комично сморщила нос.
— Сегодня она именовалась бы покровительницей канализации, верно?
— Ну, должен сказать, что многим современным городам такая покровительница явно не помешала бы, — рассмеялся Луиджи. — Видишь эту стену с колоннами? Это все, что осталось от храма Согласия. Марк Фурий Камилл построил его в четвертом веке до нашей эры в честь примирения патрициев с плебеями, отсюда и название. Здесь хранились многие творения знаменитых мастеров, особенно греческих. Можно сказать, что ты сейчас смотришь на останки одного из первых в истории музеев. А вот здесь была знаменитая трибуна-ростра, она выходила прямо на площадь. Ее украшали бронзовые волнорезы, снятые с кораблей вольсков. С этой самой трибуны помимо политических деклараций произносились, например, и хвалебные речи усопшему.
Именно отсюда Марк Антоний сказал свою прославленную речь в память убитого Цезаря.
Луиджи на мгновение задумался и торжественно процитировал:
— "Друзья, сограждане, внемлите мне. Не восхвалять я Цезаря пришел, а хоронить. Ведь зло переживает людей, добро же погребают с ними. Пусть с Цезарем так будет…"
— Ты еще и Шекспира наизусть помнишь? удивилась девушка.
— Преимущества университетского Образования, — пожал плечами Луиджи. — Для справки: студентом я был весьма прилежным. Но, раз уж речь зашла о великом Цезаре, пойдем посмотрим на остатки его храма.
И Луиджи решительно увлек свою спутницу налево от базилики Эмилии. И обвел рукой все, что осталось от некогда величественного сооружения.
— Сразу после убийства Цезаря пятнадцатого марта сорок четвертого года до нашей эры — эту дату я помню еще со школьной скамьи, между прочим, — сенат приказал возвести мемориальную колонну и алтарь на том месте, где тело диктатора было кремировано. А спустя более десяти лет Октавиан, приемный сын и наследник Цезаря, начал возводить здесь храм, посвященный Божественному Юлию. Первый алтарь перенесли в нишу в основании храма и впоследствии замуровали для вящей сохранности. Тут же стояла трибуна, украшенная бронзовыми волнорезами, снятыми с кораблей Антония и Клеопатры после битвы при Акции. А по обеим сторонам храма высились две арки, посвященные внукам Цезаря, наследным принцам Гаю и Люцию. А что мы видим сегодня?