В воображении вновь и вновь прокручивалась сцена на террасе — точно ледяные, омерзительные волны накатывали на нее одна за другой. Молодая женщина сидела на холодном мраморном полу, бессильно прислонившись к стене и отчаянно мечтая слиться с ней, раствориться, исчезнуть. Она вся дрожала — от потрясения, от ужаса и неверия.
Но хочешь не хочешь, а поверить придется.
Выбора у нее нет. Там, снаружи, на террасе, с грохотом столкнулись две реальности — и ее, словно в водоворот, затянуло в отвратительную действительность Луиджи дель Кастаньо.
Он считал ее любовницей Джованни. Считал с самого начала. С того момента, как впервые увидел. И верил в это до тех пор, пока не столкнулся лоб в лоб с правдой.
Любовница Джованни…
Омерзительная формулировка ранила ее точно остро отточенный кинжал.
Вот, значит, кем считал ее Луиджи. Любовницей женатого мужчины. Любовницей мужа своей сестры…
Мелисса вновь передернулась от отвращения. Сколько тяжких потрясений за один день!
Луиджи — младший брат Лауры. Луиджи дель Кастаньо приходится Джованни шурином.
Шурин Джованни взял на себя неблагодарную миссию избавить его от наглой потаскушки, угрожающей семейному счастью его сестры. И метод избрал безотказный: обольстить любовницу Джованни, отбить ее у богатого покровителя.
Именно так он и поступил. Расчетливо, намеренно, хладнокровно. Луиджи дель Кастаньо явился в отель "Адриатика" с одной-единственной целью — отыскать и обольстить ее, Мелиссу.
Молодая женщина подняла голову, уронила руки. Надо посмотреть правде в лицо. Приходится. И произнесла вслух те самые слова, что жгли ее огнем. Произнесла четко и ясно:
— Луиджи дель Кастаньо задался целью обольстить меня — и цели своей добился. Он думал, что я любовница Джованни. И роман со мной закрутил только поэтому.
В сердце ее вонзился миллион отравленных стрел. Вонзился так глубоко, что молодая женщина задохнулась от боли.
— А значит, все, что было между нами, это ложь. Вплоть до последнего слова, до последнего взгляда и поцелуя.
Вот она и произнесла слова приговора. Сживаясь с ними. Вбирая их в себя вместе с тоской и болью.
Все — ложь!
Даже недавние счастливые мгновения, эти бесценные секунды, в течение которых Мелисса верила, будто Луиджи делает ей предложение, тоже ложь, равно как и грезы, на ее глазах развеявшиеся в дым.
Молодая женщина до крови закусила губу.
Что за агония…
С террасы доносились крики, проклятия, угрозы, взаимные упреки, если судить по интонациям, конечно. Потому что слов Мелисса не понимала. Хрипловатый голос Джованни дрожал от бешенства. Второй звучал сдержаннее и тише: Луиджи парировал реплики сжато, скупо, язвительно. Вот голоса схлестнулись вновь, заключительным залпом прогремел последний, мрачный, не оставляющий места надеждам ответ. А затем послышались шаги — тяжелые, глухие, они постепенно угасли в отдалении. И воцарилась тишина.