Тот резко выдернул руку и отпрянул назад.
— Ты ничего не понимаешь, — хрипло произнес он. — Мелисса — моя дочь. Дочь, о существовании которой я до недавнего времени даже не подозревал. Я столкнулся с ней в чикагском аэропорту "О'Хара". Она… она как две капли воды похожа на свою мать. Я знал ее мать… много лет назад. Задолго до того, как повстречал Лауру. Я увидел Мелиссу и принял ее за Барбару, за мою Барбару. Сходство просто поразительное, даже жутковато делается. Я не мог не обратиться с ней… Мы разговорились, и… — Голос Джованни дрожал от сдерживаемого чувства. — И я вдруг увидел, что все сходится.
За девять месяцев до того, как родилась Мелисса, я был близок с Барбарой, ее матерью.
Она так мне ничего и не сказала… Я так и не узнал, что она ждала от меня ребенка. И вот совсем недавно обнаружил, что у меня есть дочь.
Взрослая дочь.
Луиджи окаменел. Только на щеке его подергивался мускул.
— Твоя дочь? Ты хочешь сказать, что Мелисса — твоя дочь? — недоверчиво переспросил он.
— Ты же говорил, что все знаешь, — еле слышно прошептала молодая женщина. Голова у нее кружилась, к горлу подкатывала тошнота. — Ты говорил, что знаешь все про Джованни и меня.
Но Луиджи услышал и обернулся на голос.
Мелисса судорожно цеплялась за край стола, чтобы не упасть.
— Я считал, что ты его любовница, — ровно и бесстрастно ответил он.
— О господи! — задохнулась молодая женщина, закрывая рот ладонью. — Как ты только посмел такое подумать?
— Легко. — Теперь в его голосе звучала нескрываемая горечь. — Мне сказала сестра. Мог ли я усомниться в ее словах?
Мелисса вскинула глаза. И это тот самый человек, которого она обнимала совсем недавно? Нет, перед ней безжалостный, циничный, холодный незнакомец.
— И все это время… — Голос ее беспомощно прервался. — Все это время ты принимал меня за… за любовницу Джованни… — Молодая женщина с трудом выговорила ненавистное слово. Ее трясло от негодования. — Боже мой, боже! — Она пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах.
— Мелисса! Дитя мое любимое! — Джованни протянул к ней руки.
Молодая женщина покачала головой. И вдруг, горестно вскрикнув, опрометью бросилась в дом, ища укрытия в ванной.
Мир стремительно вращался вокруг нее. И не только вращался — земля раскачивалась, колебалась, уходила из-под ног. Ночной кошмар, иначе и не скажешь, кошмар, в котором пол и потолок меняются местами, а стены смыкаются, точно вознамерившись раздавить свою жертву.
И выхода нет, ровным счетом никакого выхода. Не суждено ей проснуться и обнаружить, что все это — лишь дурной сон.
Мелиссу выворачивало наизнанку. И неудивительно. К горлу вместе с тошнотой подступали омерзительные воспоминания о последней ночи… да о всех ночах на острове, если на то пошло! Если бы только можно было избавиться от них с той же легкостью, как и от вчерашнего ужина!