Сердце ее сжалось от ужаса. Сквозь щель между шторами сочился яркий солнечный свет.
Тысячи вопросов забились у нее в голове, словно бабочки в сачке. Не может быть! Неужели он ее опоил? Подмешал что-то в кофе…
– Как вы посмели…
– Сбавьте тон, леди! – властно приказал Шон. – Успокойтесь и перестаньте наконец подозревать меня в каких-то гнусных замыслах. Я заботился о вашем удобстве, и ни о чем больше. Вы были больны, горели в лихорадке.
С этими словами он вошел в спальню и поставил на столик у кровати стакан с водой.
– Выпейте воды, и вам станет лучше. А теперь прошу меня извинить…
Он приложил ладонь к ее лбу, но тут же, прежде чем Лия успела сообразить, что происходит, убрал.
– Похоже, температура спала. Как вы себя чувствуете?
– Неплохо, – осторожно ответила Лия, не сводя с него внимательных глаз. Ее по-прежнему мучили подозрения: она не могла забыть о телефоне. Один раз Шон обманул ее; что мешает ему проделать то же самое дважды и трижды? – Только слабость… – добавила она.
Слабость – еще мягко сказано! Девушка чувствовала себя так, словно состязалась в борьбе с чемпионом-тяжеловесом. Все тело болело, ныла каждая мышца, каждая косточка.
– Неудивительно, – ответил Шон. – Позади у вас нелегкие дни.
– Дни?! – На этот раз потрясение было слишком сильным; Лия рывком села и лишь в последний момент, вспомнив, что обнажена, поспешно закуталась в одеяло. – Вы сказали «дни»? И сколько же… – От волнения она не смогла договорить.
– Вы больны уже три дня, – разрешил ее недоумение Шон.
Он присел в изножье кровати, старательно следя за тем, чтобы ненароком не коснуться ее.
– Вы подхватили очень неприятный грипп. Врач сказал…
– Врач? Какой врач?
Выходит, в коттедже был врач? Почему же он не увез ее отсюда?
– Тот, которому я позвонил, как только вы рухнули посреди гостиной. Я не понимал, что с вами, и решил, что самое разумное – спросить совета у врача.
По резкому тону Шона Лия почувствовала, как обидели его подозрения.
– Я… я не так вас поняла.
– Врач быстро определил, что у вас грипп, тот самый, которым переболела уже половина Англии. По-видимому, вы заразились еще в Лондоне, а шок и переохлаждение ускорили развитие болезни.
«Подумать только, три дня!» – размышляла между тем Лия. Целых три дня совершенно выпали у нее из памяти. Впрочем, туман в сознании постепенно рассеивался, и она начала кое-что вспоминать.
Жар… головная боль… мокрая от пота простыня… обрывки бредовых видений… пронизывающий тело мучительный озноб…
Помнила она и кое-что еще. Мужчину с нежными руками и мягким, успокаивающим голосом. Он поил ее водой через трубочку, клал на лоб холодное мокрое полотенце, когда ее мучил жар, и приносил грелку, когда она дрожала от холода. Вспомнилось ей, даже как…