— Ладно уж, первые пусть не вымокнут, зато уж попозжей хороша пойдет розга!
— Ну, иди на лавку, красавица! Кладись задом вверх да терпи — заработала!
— Слышь, негодяйка! — прикрикнула тетка. — Марш на лавку! Да гляди у меня, чтоб со всей силы терпела!
— Поначалу вязать не будем, — решил добряк Матвеич. — А уж дальше бог подскажет! Я так порешил, — продолжал он, неотрывно глядя на обнаженное, простертое на скамье тело молодой девушки, — что будет ей поначалу двадцать пять розог, и снова двадцать пять с другого бока. Встанет, коль сможет — чтоб помолилась заново. И снова полста розгами. Там и поглядим — не сомлеет от порки, еще розог. Помолясь — еще… Ты слыхала, девка?
— Слыхала, — не поднимая опущенную на руки голову, глухо сказала Аленка. — Прости меня, Богородица… Секите!
Потом вдруг подняла лицо и глянула на тетку:
— Простите и вы, коль не так что будет…
Повела плечами и бедрами, плотнее устраиваясь на гладкой широкой лавке, и замерла, ожидая первый удар… Мужик явно не спешил, с откровенной жадностью рассматривая фигуру девушки. Он и молиться-то велел ей, чтоб поглядеть, как она опустится на колени, как круче обрисуются крепкие бедра, как будет отбивать земные поклоны, еще краше и призывнее выказывая тугой зад. Эх, дура девка! Сейчас бы так, для одной видимости, для тетки, чтоб болтовни не было промеж баб — да и хрен на них! — для порядку всыпал бы с десяток, ну — полтора прутов, да своими руками поднял бы с лавочки, да отнес бы на лежанку жаркую… Ножки ладные — врозь да пошире, груди твердые расцеловал и… Эх, показал бы, как оно может любить мужик кряжистый!
На что уж Настена была гордячка, а и та опосля приговору в колени бухнулась, молила что угодно исполнить. Уж и отработала должок знатно — всего в баньке сама отпарила да вытерла. Там же — рукой твердой к скамье наклонил, пониже, поудобнее, за бока взял девку и снизу, под зад белый, с маху вогнался… Поначалу зубы тискала, стыд показывала, а потом и сама задом задвигала поближе да теснее…
Да-а, негодница — зря ты это! Ну, уж не обессудь — не схотела ласки, терпи муки… Да и поглядим, кто кого переупрямит — все одно тетку домой, а с тобой… Еще молить будешь, чтоб на кроватку пустил, сама и ноги раскинешь! Ну, девка, давай повоюем!
Мужик выбрал длинный тугой прут, помахал в воздухе, встал над телом девушки. Примерился к крепкому, сладко округлому, такому желанному телу, вскинул руку и резко ударил. Звонко хлестнул гибкий прут, обвил голый зад наказуемой. Чуть наискось легла первая яркая полоска, едва заметно дрогнули ягодицы девушки. Аленка смолчала, только коротко выдохнула: первая розга всегда трудная…