Ненавидел власть — всю поголовно — и желал премьерам и губернаторам смерти — реальной, физической, желательно оригинальной, не очень быстрой. У него оружие было, у Олега, привез из Чечни, обменял где-то там на бутылку водки. Он сам как-то сказал Саше.
Но Саша имел привычку ничего лишнего не знать, не выпытывать, дабы не носить в голове информацию, которую можно было бы извлечь тем или иным, вполне кустарным способом. Поэтому и не знал, что за оружие, да и осталось ли до сих пор.
Когда впервые речь об оружии зашла — оно еще не было нужно. Теперь пригодилось.
Он созвонился с Олегом и отправился в компании с Верочкой к нему домой — до сей поры только раз у него бывал.
Позвонили в дверь, Олег крикнул, что — открыто. Войдя, Саша увидел Олега возле зеркала — он стоял совершенно голый, боком к вошедшим. Саша встал на месте, опешив немного и сразу скривив улыбку, — искреннюю, но несколько озадаченную.
— Пришел, Сань? И чего встали? — Олег прикрыл ладонью свое тяжелое хозяйство и махнул другой рукой в сторону комнаты. — Заходите вон…
Вера, хихикнув, как милый колокольчик, прошмыгнула.
— Ты чего растелешился? — спросил Саша.
— Мылся, — ответил Олег.
Он и вправду был сырой немного. И холодком от него веяло — холодный душ принимал. Смотрел на рожу свою в зеркало, прыщ, кажется, нашел.
— Вот пакость какая-то вскочила, — пояснил Олег, — не могу от зеркала уйти, пока не изничтожу.
— Ну-ну, — сказал Саша и прошел вслед за Верой. Она сидела тихо, на краешке дивана, улыбаясь, и по улыбке ее Саша понял, что ее впечатлило голое тело мужское, и вообще… ей интересно… и она готова давно, хочет. Только Саша отчего-то не хотел ничего.
Можно было, конечно, хотя бы и с ней, но можно и без этого жить. Он последнее время, с тех пор как грудь немного поджила, по несколько раз в сутки истязал себя, отжимаясь и подтягиваясь, и заметил, как оброс тонкими, жесткими мышцами. Стал худым и твердым. И голова пустой стала, лишенной эха. Никто не откликался внутри ее, ни на одно слово, и воспоминания теплые и детские ушли. Морщился только, если видел целлофановые пакеты — когда мать из них хлеб вытаскивала, вернувшись с работы, и однажды этот пакет мелко порвал гибкими, злыми пальцами на маленькие кусочки.
— Ты зачем это? — спросила мать.
Он не ответил, конечно. Откуда он знал, зачем.
— Ну что там, с Негативом? — спросил Олег, войдя в шортах.
Вера мельком глянула ему на область паха, приметил Саша.
— Ничего, сидит.
— Письма пишет?
— Одно… Одно написал. Я Позику звонил. Написал, что все нормально и чувствует себя хорошо. Позик читал мне по телефону. Хорошо, если в письме есть слов двадцать пять. Но, по-моему, там меньше…