Мужчина уложил пакет на правое сиденье, и сам уже сидел за рулем, продолжая разговаривать по телефону. Машина мягко задрожала и отъехала, нежно вильнув красивым бампером.
«Занятые люди», — вздохнул Саша и пошел себе.
Что-то не холодно ему было совсем: коньяк, что ли, грел.
«Сейчас домой пойду, поем гречневой каши. Сырную сосиску отварю. Когда ее варишь, — вода становится мутной, словно туда добавили бельевого порошка… А утром из кастрюльки пахнет, словно там утонула усталая, полинявшая мышь с ослабленным иммунитетом… Поем гречневой каши и лягу спать. Буду видеть сны. Чего бы такого увидеть во сне?… Херово, когда прожил четверть века и понимаешь, что уже ничего не хочешь увидеть во сне». Саша опять пошел по центру, город уже вступил в ночную пору — люди на улицах были возбуждены, как будто только что проснулись.
Он шел, потерявший ощущение холода и усталости, легкий, чуть ссутулившийся. Трогал языком зуб — тот, что вставили. Перекатывал в кармане гильзу.
Купил в ларьке пива и выпил на холоде, почти всю бутылку. Смотрел на людей, людям было весело. Они проходили мимо, смеясь, забегали в кафе, выходили оттуда, разогретые, улыбающиеся.
Саша вдруг поймал себя на том, что пытается лицом повторить форму той или иной примеченной им улыбки, — сделать такое же счастливое лицо. И не получается у него.
Захотелось отлить. Он заглянул в ближайший дворик, но там целовалась пара. Снова вышел на яркую освещенную улицу. Побрел дальше, нервно подтягивая живот.
В следующем дворе встретился лицом к лицу с патрулем, даже опешил на мгновенье. Не нашелся толком, как изобразить, чего он тут ищет, в темноте. Развернулся и ушел молча, в руке недопитая бутылка с пивом.
Минуты две топал по улице, подпрыгивая иногда, приметил еще один темный проулочек, свернул, прыгая между наполненных водой выбоин. Во дворике людей не было, но, видимо, кафе располагалось в подвальчике — машины возле стояли, три, с огонечками сигнализации.
Ну и ладно. Саша пристроился у стеночки за входом в кафе, расстегивался спешно правой рукой, одновременно трепыхаясь, куда бы деть пиво, поставил бутылку на асфальт, распахнул ширинку, изнемогая от нетерпения.
С минуту стоял, пытаясь разглядеть звезды, — козырек крыши мешал. К тому же сверху падал редкий, слабо моросящий снег.
Опустил глаза вниз — переставил ногу, чтоб не замочило стекающее со стены. Нога стала прямо в мерзлую лужу со льдом. Выругался, впрочем, без злобы. Весь дворик был в лужах, приметил Саша, покосившись.
Потряс концом, слыша, как из кафе кто-то поднимается по ступенькам. Судя по шагам — один. Мужчина. Ну, можно не торопиться.