— Эка, сколько вас… В багажнике, что ли, девку везли?
Мужик прикрыл за ними дверь на улицу.
— Хозяйки-то нет у меня, ушла к соседям. Сейчас чай вам поставлю. Он даже не разглядывал пришедших, словно ему не интересно было, кто они, как выглядят. Протиснулся сквозь вошедших на кухоньку и, не оборачиваясь, сказал, как казалось, недовольно:
— В избу, говорю, проходите, чего встали у порога…
— Нам бы трактор, отец, — сказал Саша громко, — как у многих городских жителей у него появилась дурная привычка разговаривать с жителями деревни так, словно они плохо слышат.
Ему не ответили.
— Ну, давайте пока разуваться, — криво улыбаясь, предложил ребятам Саша. Неловко, как всегда в новом доме, тем более в деревенском, начали стаскивать обувь.
Стояла полутемь, едва рассеиваемая слабой лампочкой, пахло чем-то невнятно.
— Туда, наверное, — Саша указал на еще одну, обитую войлоком дверь. Они вошли в избу, оставляя мокрые следы на дощатом полу. Ступать отчего-то старались на цыпочках — словно кто-то спал в доме.
В низкой комнатке было темно, но тепло. Слабый, вечереющий свет падал из окошечка.
У стены стояла лавка, длинная, крашеная. Посреди комнаты — большой стол, накрытый клеенкой, разрисованной в цветочки. С другой стороны стола диванчик примостился.
Ребята протиснулись, поджимая перед столом живот, на лавку, уселись в ряд.
— Иди на диванчик, — Саша бережно провел Верочку через комнатку.
Сидели, посматривали по сторонам. Веня сопел — явно хотел сказать что-то, но пока стеснялся, — если слово «стеснение» вообще к нему применимо.
Вошел хозяин, в одной руке чайник, в другой — гроздь бокалов.
— Подставку дай, вон на подоконнике. Под чайник, — попросил Верочку. — И заварник там же.
Щелкнул выключателем, загорелась слабая лампочка, в желтом абажуре. Саша осмотрел своих ребят — все сидели уставшие немного, но не подавленные вовсе.
— Тракторист пьяный спит. И трактор у него не на ходу, — сказал мужик, словно Саша только что спросил об этом.
Сходил еще раз на кухню, принес варенье в литровой банке с одной большой ложкой и опять ушел.
Открыл дверь спустя минуту — заглянул в шапке, в фуфайке застегнутой, в теплых штанах, сказал:
— За хозяйкой схожу, а то так до ночи и будет сидеть.
Саша хотел было сказать, что — не беспокойтесь, чего там, но дверь закрылась.
Разлили чай.
Рассмотрели, наконец, комнатушку. Поклеенная старыми, плотными обоями, с иконой в уголке, с потрепанным ковром на стенке, с комодом в углу. Белая дверка в другую комнату, где кто-то нежданно зашумел, заскрипел кроватью и пошел, покряхтывая.