— Бля буду, они деньги там пересчитывают… — сказал Веня.
Потягиваясь, пацаны двинулись по улице. Они решили идти ночевать к Саше.
— А если нас повяжут, Сань? — спросил Негатив.
— А? — переспросил, поеживаясь от озноба, Саша. — Повяжут?… Нас же только что отпустили.
— Я серьезно.
— Не повяжут. Ночевать надо где-то. А, пацаны?
— Обязательно надо где-то ночевать, — сказал Рогов.
— И жрать хочется… — сказал Веня.
Той зимой они заказали небольшой автобус — мать решила, что отца надо хоронить в деревне. Там, где он родился.
Саша не спорил.
— Как ты думаешь, сынок? — спросила мать совершенно новым тоном. До сих пор рядом с нею был другой человек, чей голос был решающим. И вот он умер, этот человек.
— Проедем как-нибудь, — ответил Саша, хотя был почти уверен, что проехать не удастся.
Все равно в этом мерзком городе, который всегда был противен Саше, отца хоронить было нельзя.
Вообще немыслимо было сообщить бабушке и дедушке, что отец умер, зная, что они не то что на похороны не смогут добраться, они и на могилу-то к сыну до самой весны не попадут.
Водителю ничего толком не объяснили — узнай он, куда надо ехать, отказался бы сразу. Но ему сказали: «В область… Дорогу покажем…» Он не переспросил, куда именно — в область. Скромный такой мужик попался, тихого, как поначалу показалось, нрава.
Приходили прощаться отцовы приятели, несколько преподавателей, ученики. Каждого приходившего выразить соболезнование Саше хотелось спустить с лестницы. Какое, к черту, соболезнование, что вы понимаете… Саша сторонился всех, никого не хотел видеть. Случайно услышал, как мать спросила:
— Может быть, кто-нибудь поедет хоронить? Было тошно, что все молчали. Кто-то сказал извиняющимся тоном:
— Работа…
— Я поеду, — сказал один человек. Безлетов.
* * *
Он пришел утром на другой день, стоял в прихожей в полушубке и ботинках, не хотел раздеваться. Несколько раз снимал и надевал перчатки.
Саша не поздоровался с ним.
— Алексей, — заметила мать еле живым, выплаканным голосом, — замерзнешь в ботинках.
Тот странно скривился, словно ему было очень неприятно.
— Ничего, — ответил он глухо и сразу вышел. Стоял на улице. Не курил.
Саша смотрел в окно, видел Безлетова, тупо разглядывал его спину.
Мать беспрестанно садилась за кухонный стол и начинала плакать.
— Как же я его привезу? — спрашивала она, — Что мне скажут мать с отцом?… Ты позвонил туда, Саш? Соседям?
— Позвонил.
— Что сказали?
— Сказали, что передадут им. Мать снова заплакала.
Зашел водитель, стоял молча в дверях.
— Поедем, — сказал Саша матери почти раздраженно. — Чего мы ждем?