Я заорала — еще одна пощечина.
— Леси, может, хватит? Девушка явно не в себе. Кем бы ни был говоривший, к нему стоило прислушаться.
Меня трясло как в лихорадке, тело покрылось пупырышками. Я боялась перевести взгляд с этой, Леси, кажется, из боязни получить еще один удар.
— Кто ты? — наконец спросила любительница пощечин.
Я молчала. Горло как будто сдавили тяжелым обручем.
— Что ты на меня так смотришь? Не местная, что ли?
Я все еще не могла заставить себя произнести хоть слово.
— Леси, отойди, я сама.
В поле моего зрения появилась миловидная девчонка. Голубые глаза, длинная золотистая коса, правильные черты лица, ладная фигура — в общем, все, что бы стать покорительницей сердец. Но сейчас меня волновало не это, а доброта на лице, желание помочь, которое явно читалось в ее глазах.
Страх отступил. На губах появилось некое подобие улыбки.
— Спасибо.
— Да не за что. Тем более ничем особенным я тебе не помогла.
Я вновь улыбнулась. Попыталась встать. Для начала на колени, потом — в полный рост. Потолок, к счастью, позволял, но будь я немного выше — пришлось бы передвигаться только на коленях, или, нагнувшись, что еще хуже: горб никому не добавляет привлекательности.
Я качнула головой, приводя в порядок волосы, и чуть не упала от нахлынувшей боли. Голова взорвалась как от удара, перед глазами затанцевали звездочки. Я поднесла пальцы к вискам и начала медленно их массировать, поминутно вздрагивая и постанывая.
Слова Златовласки, как окрестила я вторую девушку (первой бы подошло что-то вроде м-м — кикиморы), еще не зная ее настоящего имени:
— Как ты, все в порядке? Может тебе помочь? Что случилось?!
Не сразу дошли до моего сознания. Но вскоре голова перестала взрываться, правда, все еще не много побаливала, и я вернулась в реальный мир.
— Что это было, — участливо спросила девушка.
— Не знаю, — голос казался ужасно хриплым — голова заболела. Наверное, мне лучше присесть.
— Конечно, конечно. Может, лучше приляжешь. Сон помогает.
— Зачем же вы меня тогда разбудили? — удивилась я.
— Понимаешь, — девушка замялась — за последние два дня ты ни разу не пошевелилась. Мы думали: мертва. Я даже пробовала щупать пульс — его не было. Так что, когда ты пошевелилась, мы обрадовались и не смогли удержаться.
— Ты лекарь, — вряд ли, конечно, но надо же о чем-то спросить.
— Нет, просто у меня мать знахарка. А насчет лекарства от головных болей — говорю из собственного опыта — не раз прибегала к этому средству.
— Неужели всегда помогало? — с хитринкой в голосе спросила я. Казалось бы, зачем мне это знать?
— К несчастью, нет. В особо тяжелых случаях приходилось пить разные настойки, а то и обращаться к матери. Но здесь такой возможности нет, — Златовласка развела руками и вымучено улыбнулась.