Войско двигалось медленно, так что даже непривычный к верховым поездкам Эдгар не чувствовал в конце дня той одуряющей усталости, которая бывает после долгих переходов. Порой юноша ловил себя на том, что хотел бы, чтобы эта дорога не кончалась никогда. Потому что потом будет двухнедельное плавание в брюхе деревянного морского чудовища, чужой город с высокими стенами, снова дорога — но теперь с чужаками и незнакомая страна с незнакомыми обычаями. Больше не с кем будет уйти из лагеря вверх по течению реки, туда, где ее еще не опоганило людское стадо. Не с кем будет сидеть у костра, когда вокруг медленно опускается темнота, делая неосязаемым мир за пределами круга пламени, когда молчание не тяготит, а разговор не утомляет.
Братья устроились на берегу с удочками, вырезанными из растущей тут же лещины. Солнце садилось за крутой берег, казавшийся черным на фоне алого неба.
— Красиво… — Сказал Эдгар. — Ты хотел бы вернуться сюда?
— Я не успею.
Из лагеря донеслась песня- судя по тому, что голосили вразнобой, певцы успели хлебнуть, и не по разу. Над рекой медленно собирался туман.
Рамон посмотрел на вытянувшееся лицо собеседника, усмехнулся.
— Не бери в голову. Я порой забываю, что кому-то не все равно, и брякаю что попало. Бертовин, вон, до сих пор так и не привык.
— Как к этому можно привыкнуть?
Молодой человек пожал плечами:
— Ну, я же привык. — Он снова посмотрел на брата покачал головой — Нет, это не бравада. Просто однажды я понял, что все равно — когда, важно — как. Стало легче. — Рамон рассмеялся. — Настолько, что можно стало даже позволить себе спасать прекрасных дам.
Эдгар неуверенно улыбнулся:
— Ты ее видел потом, ту девочку?
— Конечно. Славная оказалась девчонка.
Когда пришла пора выбирать дом, Рамон, не долго думая, поселился в том, с чердака которого вытащили пращницу. Благо, заброшенный, покрытый пылью и судя по всему, успевший пострадать от воров, он никому больше не глянулся. Узнав об этом оруженосец скривился: приводить в порядок жилье предстояло большей частью ему, найти слуг в разоренном городе не так просто. Дагобер даже попытался было уговорить господина найти что получше: положение Рамона и известная всем благосклонность. которую питал к нему герцог, позволяли не церемониться. Тем не менее, юноше почему-то претило вламываться в чужое жилище, щедро оставляя бывшим хозяевам часть дома. Бертовину он сказал — мол, не хочется наживать лишних врагов, если можно обойтись без этого. Тот хмыкнул и завел речь о другом.
После нескольких дней безудержного грабежа, герцог объявил, что дальше войско пока не пойдет — слишком дорого армии дался этот город. Посему на территории Агена снова действует закон, и уличенный в мародерстве окажется на первом же дереве.