Постучавшись, в комнату заглянул пожилой слуга, спросил, будет ли господин есть.
Рамон кивнул:
— Неси сюда, спускаться лень. И приготовь помыться, а то самому от себя против ветра встать хочется.
— Что подать?
— А что, в доме полно разносолов? — хмыкнул Рамон. — Готов поспорить, что нас не ждали.
— Твоя правда, господин. Но, думаю, ты не попросишь жареного целиком быка прямо сейчас?
— А вдруг я за три года стал ленив и капризен? — Молодой человек улыбнулся. Не то, чтобы он считал свои шутки верхом остроумия, просто сейчас, несмотря на усталость, ему хотелось смеяться непонятно чему. — Давай что-нибудь на свой вкус… только солонину и сыр не надо, три недели, почитай, только это и ели, уже тошнит.
— Яичница на сале, зелень, вареные раки и вино?
— А моим людям?
— То же самое. Еще копченая рыба, сыр и моченые арбузы и яблоки. Должно хватить. А ужин уже приготовим как полагается.
— Хорошо.
Слуга поклонился. Выходя, на миг задержался в дверях:
— Мы рады, что ты вернулся, господин.
— Я тоже рад.
Он дождался, пока слуга вернется и поставит на стол принесенное.
— Постой. Расскажи, как тут дела?
— Господина интересуют все новости за три года?
— Нет, что ты! — испугался Рамон, представив, сколько болтовни на него выльется. — Про что сейчас люди говорят.
— Купцы жалуются — на дорогах снова шалить начали. Так что посуху, почитай, теперь почти не ходят, все морем. Герцог жениться собрался.
— Это я знаю.
— Ора — ты ее помнишь? — второго родила.
"Помнишь"? Как не помнить? Сливающаяся с белизной простыней кожа, рассыпавшиеся смоляные кудри, негромкий смех, собственное смущение… наверное, он был ужасно неловок тогда, но у нее хватило такта этого не заметить. А потом была вторая ночь, и другие…
— Пусть боги будут щедры к ней. — Ритуальная фраза оказалась удивительно к месту. Слуга просиял — не каждый чужеземный господин помнил о принятом среди его народа.
— Вы вот приплыли… теперь долго говорить будут.
— Подожди, мы что, первые?
— Нет. неделю до вас корабль пришел. Больше не было.
Рамон помрачнел:
— Понятно. Будем надеяться, что доберутся. Спасибо.
— Я могу идти?
— Постой… как там брат?
— Поел. Кажется, собирался отдыхать — я его не понимаю, прости.
Рамон охнул — совсем забыл, что челядь не знает языка. Сам он, едва оказавшись за воротами дома, совершенно машинально перешел на местный диалект, да и его люди, все, кроме Хлодия, уже были здесь и мало-мальски выучились объясняться.
— Если спит — не буди. Если нет — передай через кого-нибудь из моих людей, чтобы чувствовал себя как дома и не стеснялся звать меня, если что не так. А то опять забьется в комнату, и будет бояться лишний раз нос высунуть, чтобы никого не беспокоить. И покажи, где книги, там есть кое-что на нашем языке, это его займет, если я раньше не приду. Ступай.