Все ехали молча, ибо каждый был занят собственными мыслями, хотя Жильбер то и дело озирался, чтобы убедиться, что в утреннем тумане за ними не мчится погоня.
Они миновали нескольких крестьян и торговцев, направлявшихся в Эксетер, многие из которых несли огромные связки или толкали перед собой тележки с товарами для продажи в городе, другие вели навьюченных ослов или воловьи упряжки, наполненные сельской продукцией. Дорога поворачивала из Эксетера на юг к Топсему, небольшому порту в начале устья Эксера. На полпути стоял крохотный монастырь св. Иакова, основанный полстолетия назад Балдуином, знаменитым шерифом этого графства. Маленькое здание находилось у подножия холма, чуть выше заливной поймы реки, и Джон велел Гвину остаться на главной дороге с сэром Жильбером, вне видимости из монастыря, на тот случай, если таинственному римскому священнику вздумается выйти за ворота. Сам же поехал с писарем к обители, и через несколько минут вернулся один.
— Как я и надеялся, все уладилось просто, — объяснил ой, когда их кони резво припустили в сторону Топсема. — Отец-настоятель Питер не питает большой любви к этому итальянцу, который, как ему кажется, присосался к нему, как непрошеная пиявка.
— А где твой писарь? — поинтересовался де Ридфор.
— Настоятель позволил ему пожить у себя под личиной странствующего брата, идущего принять приход в Корнуолле. На такие хитрости Томас мастак. Он, пожалуй, смог бы даже заставить их поверить в то, что он — новый архиепископ.
— Почему настоятель согласился? — пробурчал Гвин.
— Я сказал ему, что светские власти хотели бы знать, почему приехавший в Англию папский нунций не заявил о себе властям. Не знаю, почему, но этого не знает и настоятель. Томас попытается разнюхать, зачем здесь этот итальянец.
— У меня нет никаких сомнений насчет того, зачем здесь Козимо, — с горечью заметил де Ридфор. — В прошлом году его посылали расследовать катарскую ересь в Альбигойской провинции Франции. Теперь у него похожая миссия — найти меня.
Де Ридфор уже подтвердил, что Козимо Моденский действительно был тем священником, которого ему доводилось видеть в парижском командорстве. Теперь он был убежден, что этого аббата послали разобраться с ним: пленить или уничтожить.
Подгоняемый опасной близостью аббата, тамплиер задал такой быстрый темп, что через полчаса они уже были в небольшом порту Топсема и разыскали паром, переправивший их на болота западного берега. А оттуда поскакали трусцой в Паудерем, затем в Долиш, первую деревню на открытом побережье. Когда они проезжали по деревне, Гвин наблюдал краешком глаза за своим хозяином, и, как он и ожидал, увидел, с какой тоской тот посмотрел на красивый каменный дом на единственной улице.