На обратном пути Жильбер поначалу казался поникшим, но вскоре Ивлин его снова разговорила.
— Похоже, на вас не произвели впечатления способности нашего священника, сэр?
В ответ де Ридфор довольно грустно улыбнулся.
— Ваш приятный священнослужитель сделал все, что от него требовалось. Все дело в том, что у меня появилось много сомнений в вере, которую он исповедует.
Сестра Джона вдруг почувствовала, что затронула тему, развивая которую, могла бы удовлетворить свое любопытство.
— Я слышала, что большинство людей, посвятивших себя Богу, рано или поздно испытывают кризис веры, — сказала она, когда они проходили по церковному двору между тисами.
Жильбер нежно положил ей на плечо руку.
— Это кризис не моей веры, а самой веры, — загадочно проговорил он.
— Не понимаю, — искренне призналась его собеседница.
— Ваш брат рассказал вам, что я рыцарь Храма, или, точнее, был им?
Ивлин озадачил этот туманный ответ.
— Да, но их вера наверняка сильнее, чем у большинства людей? Вы ведь солдаты Христа?
Де Ридфор улыбнулся, словно посмеиваясь над детской верой в сказки.
— Тамплиеры — это странный орден. Это верно, что мы стойкие защитники веры, но, возможно, мы существуем главным образом для того, чтобы защищать ее от критики и анализа.
Ивлин подняла голову и заглянула ему в лицо.
— Вы намекаете на то, что нашей вере нужна подобная защита от сомнений?
У ворот француз повернулся и посмотрел назад. Те немногие прихожане из деревенских жителей, присутствовавших на службе, беседовали со священником у дверей церкви, и никто не мог слышать разговора Ивлин с Жильбером.
— Да, и ее так защищали многие годы. Рим — это ревнивый и могущественный блюститель, не терпящий соперничества. Тысячу лет назад святой Павел оторвал христианство от его корней и пересадил в этот город. Но существовали другие ветви христианства — в Палестине, Египте и других местах. А также гностики, не принимавшие застывших доктрин Рима.
Это смутило Ивлин, не знавшую ничего другого, кроме подчинения непреклонному деспотизму церкви, и почти не представлявшую себе, что могли существовать другие взгляды.
— Вы говорите о еретиках? — почти шепотом спросила она.
Жильбер взял ее под руку, и они медленно пошли дальше, а юная служанка поплелась за ними, больше интересуясь весенними цветами на обочине, чем непонятным разговором.
— Еретиках? Это широкое и варьирующееся определение. Здесь, на этих островах, у вас была собственная ересь, когда Пелагей провозгласил свободу воли и свободу мысли для всех людей. А сейчас, особенно в южной Франции, есть катары и альбигойцы, желающие исповедывать свою веру собственным способом — что, боюсь, скоро навлечет на них гнев Рима, последствия которого будут губительны.