— Братья подрались, а потом нашли общий язык. А я не желаю знать их обоих. Буду рада, если они оба исчезнут из моей жизни.
— Возвращение Антонио разрушило твои планы, — вздохнул Людовико и, бросив короткий взгляд на Лали, спросил: — Значит, твоя свадьба отменяется?
— Да.
Лали подумала, что на месте кузины рыдала бы от горя, но у Доминики глаза сияли ровно, словно небо в лучах солнца.
— Но что произошло? — вмешалась в разговор встревоженная Монна.
Ее пальцы нервно теребили кисточку витого пояса.
— Филиппо от меня отказался.
— Ты не ошиблась? — граф ошеломленно уставился на племянницу. — Скорее всего, Антонио запретил ему жениться на тебе, — сердито предположил он.
— Я не ошиблась, — сияя ровной улыбкой на светлом личике, Доминика прошлась по кабинету. — Филиппо уступил меня старшему брату ради выполнения воли покойного отца.
Лали показалось, что земля качнулась под ногами.
— А я напомнила Антонио о том, что он уже помолвлен с Мальвиной.
— Что он ответил?! — Лали больше не могла сдерживать себя.
Доминика не успела ответить, потому что в разговор вмешалась Монна.
— Дорогой, нам следует поторопиться со свадьбой твоей дочери, — заявила графиня, окидывая скептическим взглядом фигурку падчерицы. — Если в Бельфлере родится бастард, семья будет опозорена.
— Доминика, отведи Роберто в сад и позаботься о том, чтобы слуги не стояли под дверью, — попросил граф.
Племянница поспешила выполнить его приказание и, испуганно оглядываясь на Мальвину, вышла из кабинета вместе с мальчиком. Проводив ее взглядом, Людовико затем повернулся к жене и сухо потребовал:
— Не болтай глупостей, Монна. Еще не хватало, чтобы слуги услышали твои невероятные предположения.
— Невероятные? — возмутилась графиня. — Посмотри на свою дочь! У нее в глазах блестело вожделение, когда она смотрела на Карриоццо! Чему удивляться, ведь она выросла в гареме, а урокам любви там учат с малолетства! Как ты думаешь: отчего Антонио решил похитить ее? Неужели ты полагаешь, что сильный молодой мужчина отказался развлечься с наложницей из гарема?
— Не забывайся, Монна, — сухо произнес Людовико. Каменная неподвижность его фигуры говорила о бушующем внутри гневе. — Ты оскорбляешь Мальвину. А твои измышления отдают ревностью. Думаешь, я не заметил, какими глазами ты сама смотрела на Карриоццо?
— Похоже, синьора, вам лучше, нежели мне, известны пристрастия Антонио, — Лали решила вмешаться в разговор, хотя понимала, что неразумно ссориться с женой отца в первый же день. Но терпеть незаслуженные оскорбления она не собиралась. — Во всяком случае, по отношению ко мне синьор Карриоццо вел себя совершенно безупречно, и ни словом, ни делом не посмел оскорбить. Хотя еще неделю назад понятия не имел, что я — дочь графа де Бельфлер и, следовательно, его невеста. Что же касается уроков любви, то хочу сообщить вам главное правило, которому обучают в гареме: девственница должна хранить невинность до свадьбы, иначе ей не удастся найти себе супруга, а женщина (все равно — жена или наложница) обязана быть верной своему возлюбленному господину. Изменщицу евнухи бросают в море на корм рыбам. Очень неплохо, чтобы подобные законы соблюдались и в Европе.