— Фернандо? — потрясенно выдохнула она и села настолько поспешно, что ушиблась подбородком о его колени. — Этого не может быть…
— Мы знакомы? — удивился Аньес.
— Я видела тебя в Стамбуле на рынке. Невозможно, чтобы ты оказался здесь… — прошептала Лали и, мечтая, чтобы сон развеялся, покачала головой, но пират не исчезал.
— Ты была в Стамбуле на рынке рабов? — ошеломленно покачал головой Аньес. — Что ты там делала?
— Если она припомнила тебя, мой друг, то меня должна помнить еще лучше. Кстати, именно благодаря настойчивым уговорам этой малютки я решил выкупить тебя… Проклятье… зачем я тебе об этом сказал? Во всяком случае, имей в виду, что девчонка принадлежит мне, и держи свою смазливую морду подальше от нее.
Улыбка исчезла с лица Фернандо. Мрачно взглянув за спину Лали, он отошел к окну. Девушка оглянулась и с ужасом увидела перед собой до боли знакомое лицо капитана Миккеле Джаноцци.
— Что ты делаешь здесь?!
— Пришел, чтобы забрать то, что принадлежит мне. Куда желает отплыть дочь капудан-паши? Ах, прости, совсем забыл, что теперь ты дочь графа. Хотя нет, теперь ты — снова рабыня капитана Джаноцци. По случаю возвращения моей потери у меня хорошее настроение, поэтому исполню любой твой каприз. Так куда ты хотела бы отправиться? Обратно в Стамбул или в Магриб?
Лали потрясенно покачала головой. Она не желала покидать свою родину. Жизнь женщины здесь оказалась намного интереснее, чем в Турции. Мужчинам здесь полагалось иметь лишь одну супругу, а их жены сами управляли домом, открыто появлялись в обществе, скакали верхом, охотились, танцевали вместе с мужчинами, не пряча свою красоту под чадрой. Конечно, не все в этом мире устраивало Лали, и климат был намного холоднее, нежели на Босфоре. Но Италия — ее родина, и Лали решила остаться здесь. И принадлежит она лишь одному господину — Антонио ди Карриоццо.
— Я никуда не поеду с тобой. Советую тебе побыстрее вернуть меня моему отцу. Если будешь вести себя достойно, обещаю, что граф де Бельфлер вознаградит тебя вместо того, чтобы высечь на конюшне.
Лали понимала, что своим заявлением бросает вызов капитану, и не отрывала взора от его глаз, чтобы успеть увернуться от удара. Она помнила, что этот мерзавец способен избить женщину. Заметив, что взгляд Миккеле стал похожим на взгляд зверя перед прыжком, Лали быстро схватила Джаноцци за руки и еще пристальнее уставилась в его взбешенные глаза, стараясь не дрожать от страха.
— Ты не посмеешь бить меня. Мой отец — весьма уважаемый знатный синьор. Одумайся и сделай так, как я прошу.
Некоторое время при полном молчании продолжался поединок взглядов, затем Миккеле справился с гневом и деланно-небрежно пожал плечами.