Дрожа от страха и ночной прохлады, Лали приблизилась к лежащему у выхода из пещеры мужчине и опустилась на колени рядом с ним.
— Мне холодно.
Антонио уставился на темные длинные ресницы, отбрасывающие тени на белоснежное лицо, взглянул на нежные губы девушки, похожие на нежные цветы, и почувствовал, что сгорает от желания прикоснуться к этим вишневым лепесткам, почувствовать их вкус…
— Ты хочешь, чтобы ночь прошла побыстрее? — он легко привлек девушку к груди и опалил жарким дыханием. — Тебе, наверно, с детства внушали, что женщина должна ублажать мужчину? А я, дурак, выросший в Европе, даже не смел надеяться, что ты решишься на поступок, достойный на моей родине крестьянской девки.
Девушке показалось, что ее наотмашь хлестнули по лицу, так стало жарко и стыдно от грубых слов. Она всего лишь надеялась согреться подле мужчины, ведь в своем шелковом одеянии Лали до невозможности замерзла в холодной пещере, но этот мерзавец истолковал все иначе.
— Ничего я от тебя не хочу! — рассерженно зашипела она, тщетно пытаясь освободиться. — Отпусти меня! Пусть я лучше умру от холода!
— Прости, я не хотел тебя обидеть. Успокойся, — мягко попросил он, укутывая девушку в теплых объятиях. — Ты хочешь, чтобы я согрел тебя?
Гордость заставляла Лали вырваться из рук похитителя, но от его сильного тела шло желанное тепло, и девушка против своей воли приникла к мужчине, пытаясь согреться.
— Спи, завтра у нас тяжелый день, — Антонио умерил силу своих объятий и позволил девушке свернуться клубочком рядом с собой.
Лали послушно закрыла глаза, пытаясь дать отдых своему измученному телу и душе. Но уснуть не могла — рядом лежал Селим.
— Почему ты решил оставить Стамбул? — осторожно спросила она, решив, что за разговором быстрее пройдет ночь. — Мехмед обидел тебя? Ты решил ему отомстить и поэтому похитил меня?
— Во всем, что со мной произошло, виновен я сам.
— Расскажи мне.
— Я родом из Пармы. Мое имя — Антонио ди Карриоццо. Мои невзгоды начались в тот день, когда Монна, девушка, на которой я мечтал жениться, предпочла другого. Более старого и богатого. Я не мог оставаться дома. Мой отец был дружен с мужем Монны, графом де Бельфлер, и мне пришлось бы волей-неволей встречаться с ними и бывать у них в гостях. Когда я сообщил отцу о своем решении покинуть отчий край, отец страшно разозлился на меня. Он кричал, что откажется от меня, лишит наследства, если я проявлю слабость и не сумею справиться со своими чувствами. Я не послушался его и отправился в странствия, — Антонио замолчал, решив не вдаваться в подробности главной причины своего путешествия на Восток. — Корабль, на котором я плыл, разбился о скалы вблизи Морей. Меня и других оставшихся в живых бедолаг «спасли» корсары твоего приемного отца. Ибрагим-паша оценил мои способности к живописи и решил преподнести меня в дар султанскому сыну. Вот так я оказался в Стамбуле. Как видишь, я такой же пленник, как и ты. И чтобы вернуться домой, нам остается надеяться лишь на самих себя.